Пахло затхлостью и сыростью. Где-то поблизости раздавался глухой стук капель. Мы прошли несколько пустых комнат и поднялись на второй этаж, куда вела узкая прогнившая лестница.
В помещении, где мы оказались, лежали соломенные тюфяки, на которых сидело ещё несколько человек. Старуха, двое мужчин, одна молодая женщина и ребёнок — девочка, лет десяти. Самой примечательной, пожалуй, была старуха. Худощавая, морщинистая, с выбивающимися из-под платка прядями седых волос. Она сидела, закутавшись в несколько шерстяных одеял, и читала какую-то потрёпанную книжку.
— Чужих привела? — не поднимая взгляда, спросила старая ичши.
Проигнорировав вопрос, моя провожатая кивнула на свободный тюфяк и велела:
— Располагайся.
Меня дважды просить не требовалось. Игнорируя немигающие взгляды присутствующих, я скомкано поздоровалась и заняла предложенное место. Стоило присесть, как усталость стала просто невыносимой. Возникло ощущение, что меня придавили чем-то мягким и очень тяжёлым. Голова слегка кружилась, но стоило прикрыть глаза, как стало гораздо легче.
— Эй, да она совсем измотана, — словно из-за ватной стены донёсся до меня мужской голос.
За ним последовал какой-то шорох, и через несколько мгновений я ощутила на своём плече тёплую руку.
— Поешь, — предложила проводившая меня ичши. — Если сейчас ляжешь спать на голодный желудок, завтра не встанешь.
Она протянула мне большое красное яблоко, горсть лесных орехов и добавила:
— Всё, что есть. Но это лучше чем ничего, правда?
Я была с ней согласна. Не заботясь о манерах и чужом мнении, буквально вгрызлась в предлагаемое угощение. Была настолько голодна, что съела даже яблочные косточки. Орехи оказались на удивление сытными.
Только утолив голод, я осознала, что, вероятно, лишила кого-то ужина. Стало немного неловко, но приятное чувство тяжести от какого-никакого перекуса пересилило прочие чувства.
Веки слипались, и, поблагодарив за угощение, я вновь легла на тюфяк. Устроилась на боку, положив ладони под голову — всегда любила так спать.
— Как тебя зовут-то? — спросила ичши, когда я практически уплыла в манящие бездны сна.
— Юта, — пробормотала, не открывая глаз, и в следующее мгновение отключилась.
Меня разбудило ощущение чьего-то близкого присутствия. Показалось, что кто-то бесшумно подкрадывается и протягивает ко мне руки. Наверное, из-за дикой усталости меня бы не смог разбудить даже ужасный грохот. Но вопящая об опасности интуиция смогла.
Я резко открыла глаза и обнаружила около себя черноволосую девочку. Стоило мне проснуться, как маленькая ичши резво отскочила назад и спрятала руки за спину. Не нужно было видеть, чтобы понять — она украла брошь. Это украшение я носила, не снимая, и всё последнее время прятала под накинутой шалью. Две переплетающиеся между собой буквы, соединённые с изящным цветком, были моим единственным напоминанием о прежней жизни. Брошь была дорогой — из белого золота. Только заботами доброй воспитательницы удалось её сохранить, живя в приюте. Даже не сосчитать, сколько раз пытались отобрать.
