После его ухода в отделе безопасности начала стремительно образовываться зияющая брешь. Один за другим уволились еще несколько человек — из тех, кто начинал с Ворониным. Подходящих кандидатур на должность руководителя службы никак не подбиралось, и Вознесенский нервничал. Это был слишком важный фронт, чтобы его можно было оставить неприкрытым на длительное время. Тогда Петрин привел в «Фининвест» своего старого знакомого, тоже питерца, полковника ФСБ Сергея Павловича Гвоздюка. Ну что хорошего можно ожидать от человека с такой фамилией, да еще и «спецслужбиста»! Станислав помнил, с каким сарказмом всегда отзывалась о таких людях Меер, которой довелось в свое время поневоле посотрудничать с органами где-то за границей. Лицо Сергея Павловича большого доверия у Вознесенского тоже не вызвало: слишком уж бегали у него серые колючие глазки, и пот полковник, постоянно извиняясь, вытирал со лба большим носовым платком не первой свежести. Кроме того, одевался он неопрятно, носил одни и те же вечно мятые серые брюки, и аромат распространял вокруг себя явно не французского одеколона.
Однако альтернативных кандидатов на эту должность в тот момент не оказалось, работа стояла, а трудовая биография у этого самого Гвоздюка была на первый взгляд безупречная. К тому же Сергей Павлович постоянно бубнил что-то о его сохранившихся связях в органах, налоговом министерстве, о своих друзьях в Госдуме… Питерец, да еще и фээсбэшник, в современной Москве — это очень актуально для бизнеса! Серый цвет снова в моде. В общем, Петрин убедил Вознесенского в целесообразности принятия такого решения, и тот сдался. Сергея Павловича оперативно взяли на работу.
Кое-как Станислав привык к его вечно грязному носовому платку и неприятному запаху. Работал Гвоздюк, по отзывам Андрея, неплохо, нареканий ни у кого не вызывал. Только с каких-то пор Вознесенский стал с удивлением замечать, что практически перестал лично общаться с «безопасниками», куда полковник подтянул еще нескольких своих питерских людей, переложив и эту задачу на Петрина. А тот не возражал — на том Вознесенский и успокоился. Только почему-то его очень раздражал этот толстый, лоснящийся человечек, постоянно как-то воровато шмыгающий по зданию. Когда Станислав сталкивался с ним в коридорах, Гвоздюк суетливо подбегал, совал ему свою маленькую пухлую ручку и долго-долго тряс. Рукопожатие было не только долгим, но и влажным. Стасу просто вымыться хотелось каждый раз после таких встреч! Но, вспоминая уроки Меер, он говорил себе, что к людям надо быть терпимее — у всех есть свои недостатки.
