Инстинктивно я прыгнул вперёд, и если бы не сдерживающая рука моего гида, я бы дико бросился в проходы, что могло бы покончить с моим ничтожеством, ибо одному Богу известно, из чего состояли эти невидимые коридоры. Я знал о том, что лежит позади, и единственным желанием было убежать от ужасных фигур, которые уже остались позади.
"Остановитесь, если Вам дорога Ваша жизнь"- прошептал гид. А затем, проявляя силу, он держал меня, как борющегося узника, чтобы я не мог сопротивляться.
"Послушайте, - сказал он - разве Вы не заметили, что эти создания не стремятся причинить Вам вред? Разве не все они дружелюбно говорили с Вами, разве они проявили к Вам какое-либо насилие?"
"Нет, - ответил я - но они ужасны".
"Они осознают это. Но, опасаясь, что Вы окажетесь таким же слабым, как и они, и станете тем, чем они являются сейчас, они предостерегают Вас вернуться назад. Пойдёмте, положитесь на меня, и не удивляйтесь тому, что появляется".
Мы снова пошли вперёд. Теперь я осознавал свою совершенную беспомощность. Снова я стал равнодушным, я не мог уйти отсюда один, ни направиться вперёд по пути, которому мне надлежало следовать. Я покорно доверился своему спутнику, и так как он показался мне стойким, я двинулся вперёд к новым местам. Мы попали в новое помещение, которое, когда мы остановились у его края, показалось невероятным амфитеатром. В его центре на высоте двенадцати футов возвышался клювоподобный камень диаметром в сто футов, плоский и закруглённый наверху, а пол помещения равномерно скашивался к подножию этого рострума. В диаметре амфитеатр имел добрые тысячу футов, огромную высоту, а пол его в буквальном смысле был наполнен нелепыми существами. Воображение было бы неспособно представить необычную человеческую форму, которая предстала перед моим потрясённым взором. Моему разуму теперь была представлена одна особенность - каждая ненормальная часть как будто была создана за счёт остального тела. Таким образом, справа от себя я увидел одну ногу высотой в полных двенадцать футов, увенчанной тщедушной человеческой формой, которая на этой ноге нелепо подпрыгивала. Сзади я увидел рядом огромную конечность большого уха, приделанного к маленькой голове и телу, а затем - такой огромный нос, что фигура, к которой он был прикреплён, была вынуждена держать лицо кверху, чтобы предотвратить трение об пол этого бесформенного члена. Здесь же на морщинистом лице покоился гигантский лоб, а вон там - прогуливались две громадные ноги, по-видимому, прикреплённые к телу ребёнка, хотя и с мужским лицом. Если бы художник попытался изобразить настолько отвратительные фигуры, насколько возможно, то он не смог бы добавить ни одной формы к тем, что были на этом полу. И всё же я наблюдал, как каждый преувеличенный орган как будто привлёк себя к существованию посредством абсорбции остатка тела. Мы стояли на краю этого огромного помещения, и я дивился сцене перед моими глазами. Наконец, мой спутник нарушил молчание:
