"Пошли" - снова сказал мой спутник, так как я заколебался. Он повторял только эти слова с того момента, как, рассказав свою ужасную историю, он произнес "пошли!".
Мы спустились с холма на равнину и, наконец, он открыл дверь одинокого бревенчатого домика, и мы вошли. Старик зажёг свечу, которую вытащил из кармана, и мы стали друг против друга.
"Садитесь" - сухо сказал он.
И тогда я заметил, что слабой отговоркой отсутствия мебели в заброшенной комнате дома был одинокий стул грубого вида, ручной работы. Однако я не стал ждать повторного приглашения и в изнеможении безутешно опустился на предлагаемый предмет.
Мой спутник не терял времени, и сразу же приступил к вопросу, который касался нас, рассуждая:
"Одной из бед человечества является перемена мысли со старого на новое русло. Охватить полностью новую идею одним усилием невозможно. Люди ведут людей по цепи мысленного выражения, так же как поколения людей в телесной форме следуют за поколениями. Дитя, рождённое с тремя ногами, есть урод природы, чудовищность, хотя это иногда и происходит. Человек, владеющий новой идеей - это аномальность, нечто такое, что хоть и не представляется невозможным, никогда не появлялось. Почти так же трудно представить себе новую идею, как созданный из ничего новый материал или элемент. Ни мысли, ни вещи не могут быть изобретены, обе должны эволюционировать из предыдущего нечто, с чем они обязательно имеют сходство. Каждая передовая идея, что появляется в человеческом мозгу, есть результат внушения извне. Люди непрерывно продвигаются вперёд и вперёд, с сознаниями, повёрнутыми в одном направлении, вечно взирая вовне и никогда вовнутрь. Вообще никогда не происходило того, чтобы подвергнуть сомнению вопрос обратного взгляда. Сознания стали способны читать впечатления, которые отпечатывались и оставались на субстанции и в субстанции мозговых извилин, но в тоже самое время, они стали неощутимыми для существования самих извилин. Это тоже самое, что и возможность чтения букв манускрипта, который их содержит, без представления необходимости существования печатной поверхности, такой как бумага либо что-нибудь еще вне букв. Если бы анатомисты никогда не оперировали мозг, то человеческое сообщество жило бы и сегодня в абсолютном невежестве относительно природы вещества, находящегося внутри черепа. Вы когда-нибудь задумывались над тем, что ум сейчас не может передать ощущениям конфигурацию или естество субстанции, в которой он существует? Его собственный дом является для него неизвестным. Это следствие того, что физическое существование всегда зависело от изучения внешнего окружения, и поэтому мощь внутреннего зрения остаётся неразвитой. Для человека никогда не считалось необходимым попытаться взглянуть на внутреннее устройство своего тела, следовательно, ощущение чувства сообщает ему лишь то, что находится лишь внутри его собственной сущности. Это ощущение абстрактно, его нельзя описать. Нормальные органы не имеют чувствительного существования. Поэтому ненормальное состояние органа создаёт ощущение боли или наслаждения, но не обнаруживает ничего касающегося явления или устройства поражённого органа. Печень в совершенном состоянии есть как пустота. Нормальный мозг никогда не дрожит и не болит. Рука в состоянии покоя не представляет мозгу очевидности в отношении своего размера, формы и цвета. Человек не может пересчитывать свои пальцы до тех пор, пока некоторые внешние предметы не коснуться их, или они последовательно не надавят один на другой, или пока человек не увидит их зрительно. Человеческий мозг - место знания, в котором сконцентрирован ум - не воспринимаем через органы чувств. Разве не кажется это иррациональным - поверить в то, что сам ум не знает или не может осознать природу своего материального окружения?"
