— Мой друг, в нашей скромной обители вы всегда будете самым желанным и дорогим гостем! — Усадив Уйбо рядом с собой, Альберт налил ему вина и наговорил уйму комплиментов.
Рядом с Уйбо сидела Рауд, за ней — Тальвисте и Томингас, по другую сторону юбиляра устроились доктор Руммо, Ребане и Филимов. После поздравлений слово для тоста взял сам Альберт Ребане.
— Друзья мои, — начал он, — я все думал, что бы такое вам сказать, каким вдохновенным словом затронуть самые нежные, самые чувствительные струны ваших душ. И только сейчас, когда я увидел ваши одухотворенные лица, когда я услышал старинную традиционную песню поздравления, исконную эстонскую песню, которую певали наши деды и прадеды, я понял, о чем я должен вам сказать. Вот она, священная жемчужина, которую я так долго искал, ради которой мы живем, горим и приносим себя на плаху. Имя ей — родина! — Горячие аплодисменты покрыли последние слова юбиляра.
Тальвисте, сняв очки, задумчиво расправлялся с копченым угрем. Заметив, что Уйбо внимательно наблюдает за Альбертом, хитро улыбнулся.
— Друзья мои! — продолжал между тем паралитик, распаленный вином и рукоплесканиями. — Пройдут годы испытаний, и над нашей родиной вновь засияет солнце радости. Выпьем за солнце! Выпьем за нашу прекрасную Ээстимаа!
Заметив, что гости стали перешептываться, Ребане бросила испытующий взгляд на угрюмо замершего Филимова, встала и звонко произнесла:
— Я предлагаю поднять бокалы за нашего уважаемого директора. Это ему школа обязана своим восстановлением и советскими, прогрессивными методами воспитания. Право, жаль, очень жаль, что директор собирается уезжать от нас в Россию. Мы всегда будем благодарны ему за доброе сердце, за широкую русскую душу.
Гости дружно захлопали. Даже важный гость, перестав морщить нос, кряхтя вылез из-за стола и потянулся поздравлять Филимова.
— Браво директору! — хором звучало в гостиной.
Филимов растерялся. На глазах старого моряка заблестели слезы. Он не знал, куда деть руки, не в силах был что-либо ответить, только трясущиеся губы бессвязно произносили слова благодарности.
Потянувшись к Филимову, Альберт смачно облобызал его, а когда гости успокоились, во всеуслышание заявил:
— Вы замечательный человек, Макс! Такими, как вы, может гордиться родина. Ваша Россия! Выпьем за вашу Россию!
Он пододвинул Филимову новую бутылку вина.
Руммо заметил это.
— Не увлекайтесь, Филимов, — предостерег он. — Инфаркт миокарда в вашем возрасте — пренеприятный гость. Одна лишняя рюмка — и вы отправитесь ad patres
