Аахен, или, как в последнее время транскрибируют, Ахен, — город неподалеку от Кёльна, на самой границе с Нидерландами, в прошлом резиденция Карла Великого. Паломничество к аахенским святыням происходило каждые семь лет. В 1496 г. через городские ворота Аахена прошло в течение одного лишь дня 142 тыс. пилигримов. Торговцы и ремесленники во время паломничества привозили в Аахен товары и с успехом сбывали их здесь.
Не раз высказывалось предположение, что под «зеркалом» материалы страсбургского процесса понимают «Зерцало человеческого спасения» («Speculum humanae salvationis»). Так называлась популярная в ту пору адаптация библейского текста, повествующая о первородном грехе и его искуплении муками Христа. Известны четыре издания этой книжицы, насчитывавшей в полном виде до 58 страниц, воспроизведенных ксилографическим путем с гравированных на цельных деревянных досках зеркальных изображений текста и иллюстраций>[129]. В двух изданиях текст дается на латинском языке, а в двух — на фламандском. Именно такие издания и могли найти сбыт в Аахене.
Гутенберговеды в прошлом и хотели бы видеть в «зеркалах» страсбургской документации эти опыты примитивной печати, иллюстрируя тем самым постепенный переход изобретателя к наборной технике, которая легла в основу современного книгопечатания. Документы, однако, для этого никаких оснований не дают. Речь, скорее всего, идет об обычных зеркалах, которые в XV в. изготовляли из металлических пластин, поверхность которых тщательно полировалась. Вспомним, что именно искусству полировки Иоганн Гутенберг обучал Андреа Дритцеиа. Пластины помещали в медные или бронзовые литые или штампованные рамки, изготовление которых требовало большого искусства. Занимались этим ювелиры, золотых дел мастера, к цеху которых Гутенберг был одно время приписан.
Товарищество с Гансом Риффе было заключено на условии, что Гутенберг получает две трети прибылей, а Риффе — одну треть. Это недвусмысленно говорит о ведущем положении изобретателя. Узнав о новом предприятии своего учителя, Андреа Дритцен стал просить Гутенберга принять в товарищество и его. Как рассказывается в постановлении Страсбургского совета, Андреа «просил… обучить и наставить его в этом искусстве, предлагая, что заплатит за это столько, сколько (Гутенберг) пожелает». Изобретатель согласился.
О новом товариществе узнал и друг Гутенберга Антоний Хейльман, священник, декан Братства св. Петра. Духовный сан не позволял ему участвовать в задуманном предприятии. Он стал просить Гутенберга принять в товарищество его брата Андреа. В показаниях Хейльмана, выступавшего на страсбургском процессе в качестве свидетеля со стороны Гутенберга, подробно и живо передан его разговор с изобретателем.
