Лучше поберечься и подправить! Баро достал из самого дальнего угла самого нижнего ящика шило. Старое, еще прадедовское. И затер это имя: "Мирчу".
Ну, вот теперь все в порядке. Можно отправлять преступника и его орудие преступления в милицию. И дополнительно проследить, чтобы никаких расправ, никакого самосуда. Цыгане всегда на крючке у органов. А уж теперь, после столкновения с Астаховым — вдвойне.
И, кто знает, может быть, и это все тоже — провокация Астаховых?..
* * *
Услышав слово "диктофон", Форс немного растерялся. На всякого мудреца довольно простоты. Какже он поглупел и размяк в последние годы. Разве раньше, в славные боевые девяностые, кто-то мог бы его поймать на таком пустяке. Диктофон! Дешевый прием из дешевых фильмов. Эта дурочка насмотрелась и поймала его. Вот уж чему-чему, а диктофонной записи Астахов поверит сразу!
Ведь это именно он, Форс, посоветовал Астаховым купить сразу три простеньких, но очень хороших, надежных аппарата с набором соединительных шнуров. Всегда держать наготове свежий набор батареек и несколько пустых кассет, И при первой же опасности подключать диктофон к телефону. Видно, эта сучка где-то нашла один из этих аппаратов и подцепила его, старого идиота…
Но нельзя, никак нельзя позволить ей торжествовать. Форс заговорил самым тяжелым и страшным голосом.
— Слушай, девочка! Я играл с тобой подругам правилам. По детским. Ты предлагаешь мне сыграть по-взрослому, по-мужски? Объявляешь мне войну? Что же, я согласен. Только смотри, чтоб потом не плакала. Кровавыми слезами…
Олесю прошиб ледяной пот. Но она была готова к этому.
— Леонид Вячеславович, вы, наверно, неправильно меня поняли. Я не собираюсь воевать с вами. Совершенно не хочу этого. Я уважаю вас, я благодарна за то, что вы для меня сделали…
— Ну это другое дело, — чуть успокоился Форс.
— Просто знайте, что я не рабыня и не безмозглое существо. Мы с вами союзники, но я не буду делать ничего такого, что могло бы повредить Николаю Андреевичу.
"Красиво щебечет, — подумал Форс. — А ведь это все на кассету накручивается".
— Ну что ты. Олеся. Я тоже друг и союзник господина Астахова, и я никогда не попрошу тебя сделать ничего такого, что может ему повредить.
Будем друзьями.
— Вот и отлично. До свидания, всего хорошего!
— Пока, Олеся.
Нажав телефонный "отбой", Олеся закрыла глаза, откинулась в кресле, расслабилась. Торжествовать рано. Она еще не совсем свободна. Но все же уже и не рабыня.
И Форс подвел свои итоги беседы. Как начался день, так и продолжается.
