— Какого такого факта?
— Она меня видеть не хочет.
— Ну… Милые бранятся — только тешатся. Сегодня не хочет, а завтра сама позовет.
— Плохо вы знаете свою дочь.
— Да нет, — улыбнулся Форс. — Неплохо. Совсем неплохо…
— Если вы так в этом уверены, то не могли бы вы мне помочь?
Ну вот рыбка наживку проглотила. Теперь Антоша выложит ему все, что знает. Так и получилось.
Антон рассказывал ярко, с художественными деталями. Выглядел он во всем этом рассказе на редкость благородно. Особенно в общении с Кармелитой. По словам Антона, оставшись с ней наедине, он сказал: "Да как же ты могла решиться на такое? Как могла оставить любящего отца?" И тут же отвез к Зарецкому.
Форс слушал молча. И лишь когда Антон рассказал о светиной роли во всем этом деле, не сдержался:
— Идиотка!
— Да уж, извините, машину ее я чуть подпортил, шину проколол. Но можете не переживать, колесо они с Максимом в ту же ночь заменили.
— Да причем здесь колесо, причем машина?! Ведь если бы у них это получилось, цыгане бы стали искать соучастников. А все знают, что Кармелита и моя дочь — лучшие подруги. И они сразу бы вышли на эту чертову машину…
— Это точно.
— Вот, что я тебе скажу, Антон: Светка по гроб жизни должна быть тебе благодарна. Ты ее от смерти спас. И я как ее отец тоже тебе бесконечно благодарен. Такое всю жизнь помнить буду. За Светку я твой должник.
— Да ладно вам, Леонид Вячеславович, — скромно ответил Антон. — Тоже, скажете… Сейчас у меня крылья вырастут, как у ангела.
— Ангел — не ангел, но герой — это точно. Просто некоторые этого не понимают. А если не понимают, то объяснять надо. Ты, вот что. Зайди-ка к ней, к Свете, сегодня вечерком… Там и поговорите по душам.
— Ага, по душам… Я только на порог, а она — по лбу.
— Не волнуйся. Я ее подготовлю.
— Интересно, что ж такое вы ей хотите сказать?
— Поверь, я знаю, как разговаривать со своей дочерью.
* * *
— Ну, здравствуй, Палыч! — Максим ввалился в котельную с большой сумкой и портретом Кармелиты.
— Привет! — сказал старик, откладывая в сторону очередную книжечку со своей полочки.
— Чего там читаешь? Поделись мудростью…
— Да чего тут делиться, — разочарованно крякнул Палыч и поставил книжку обратно, на полку. — Пускай пылится тут дальше. Это маркиз де Сад. Гадость одна и никакой мудрости! Лучше скажи, куда собрался? В новый побег, что ли?
— Не знаю еще… — Максим поставил сумку на пол, сам сел на ближайшую табуретку. — Теперь, Палыч, все зависит только от тебя.
— От меня?.. — Палыч хотел по привычке привести какую-нибудь жизненную мудрость; однако, припомнив все свежепрочитанное, пришел к выводу, что произносить это вслух нет никакой возможности. — Так почему ж от меня зависит?
