Тут конь, конечно, был слишком осторожным. Потому что в таборе не было никого, кто мог бы сравниться во внимательности с конюхом Сашкой.
Наконец привязь была перегрызена, и Торнадо уже ничего не держало, но он не стал торопиться. Привлечешь внимание — еще, того гляди, бросятся в погоню (а железные лошади у нынешних цыган очень быстрые). Торнадо, медленно перебирая ногами, начал уходить вглубь леса. И лишь когда понял, что его никто не видит, пустился вскачь.
По лесу бежал вольно, радостно. У асфальтированных человечьих дорог тормозил, смотрел, не едет ли какая железка? Когда оказался на окраине Управска, ненадолго задумался, куда бежать? Нутряной, животный инстинкт тут же подсказал — вон туда к большому кирпичному белому зданию, вокруг которого деловито снуют люди в белых халатах. Там твой друг! Там!
* * *
Миро очнулся. Он плохо помнил, что с ним произошло. Осталось только ощущение близкого счастья: он рядом с Кармелитой. Теперь уже навсегда! А потом всплыла и надолго задержалась обжигающая боль в груди.
В него стреляли! Но кто?
Да какая разница кто? Главное — где Кармелита, не попали ли в нее???
И тут накатило самое страшное воспоминание — чувство страха за любимого человека. Ведь и тогда в саду, принимая эту боль, он широко раскинул руки, закрывая от неизвестного убийцы свою невесту.
Где Кармелита?
Нужно позвать врачей, медсестер, нужно выйти к ним, они скажут.
И тут же посмеялся над своей наивностью — врачи никогда не говорят правду больным. У них это называется — беречь больного. Скажут: "Да что вы, не волнуйтесь с ней все в порядке. Пока вы были без сознания, сто раз прибегала. А теперь уехала куда-то".
Где же Кармелита???
Эх, твою мать! Сейчас бы вскочить на Торнадо и умчаться к Кармелите узнать, что с ней. Увидеть ее, обнять…
Торнадо, мой Торнадо, где ты сейчас травку пощипываешь?
И тут Миро показалось, что он услышал знакомое ржанье.
Не может быть, наверно, послышалось.
Но ржанье стало громче. Его уже ни с кем не спутаешь — это Торнадо! Миро встал с кровати. Встать было тяжело — но ведь он мужчина, должен терпеть.
Подошел к окну. Да, верный хвостатый друг был здесь, сразу за невысоким забором, окружавшим больницу.
Миро вернулся к кровати. На тумбочке у изголовья лежал блокнотик и ручка. Четким детским почерком Миро вывел: "Спасибо".
Коротко получилось, неуважительно. Отписка какая-то. Люди ему все-таки жизнь спасли.
"…большое", — дописал Миро. Потом перечитал все сначала. "Спасибо большое". Тоже как-то неправильно получается. Смотря с какой интонацией читать — еще, чего доброго, можно принять за издевательство.
