— Нет, Элеонора, постойте! — сказал он. — Я вижу, что на самом деле этот дикарь интересует вас. Но знайте, если он вздумает встать на моей дороге, то ему придётся считаться со мною.
В его голосе слышалась злоба, и девушка поняла, что это — не пустая угроза.
— Успокойтесь, — сказала она примирительным тоном. — Считаться вам с ним не придётся, так как странно было бы, если бы этот московит вздумал бы обратить на меня внимание. Да если бы он и обратил, то едва ли бы из этого что-нибудь вышло. Прощайте, — ещё раз сказала она и, кивнув Гастону, скрылась в маленьком домике.
Яглин поспешил поскорее повернуть назад и вскоре вошёл в какой-то узенький переулок.
«Вот оно что!.. — пронеслось у него в голове. — Что же из этого будет? Что будет?»
Он начал строить тысячи предположений, думая подойти к какой-нибудь мысли относительно этого неожиданного приключения, стараясь представить себе, что может быть в будущем, но ни к чему определённому прийти не мог.
«Что будет? — наконец со злостью оборвал он свои размышления. — Да ничего не будет. Справим с Петром Ивановичем посольство, вернёмся в Москву, женюсь я на рябой и злой Настасье — и буду доживать свой век где-нибудь в приказе, куда меня пристроит мой будущий тестюшка. Вот и вся моя песня!» — И он со злостью ударил кулаком по стене дома, мимо которого проходил.
Вдруг до его слуха донёсся какой-то шум. Тут были и крики, и звон скрещиваемого оружия, и топот лошади.
«Ну, режут кого-то, — решил про себя Яглин. — Точно у нас на Москве, где по окраинам пройти нельзя. А всё-таки помочь надобно».
При нём не было никакого оружия, кроме ножа. Роман попробовал, легко ли тот вынимается, и бросился в ту сторону, откуда слышался шум.
Бежать долго не пришлось, и через несколько минут Яглин очутился на той самой площади, где несколько дней тому назад толпа чуть не растерзала его с подьячим.
Там, в самом дальнем углу, копошилась какая-то куча, слышались лязг железа и крики.
Яглин скоро добежал до того места и увидал следующую картину. Прислонившись спиной к стене дома, стоял Гастон де Вигонь и парировал шпагою направляемые на него удары со стороны четырёх человек, по костюму судя — бродяг или бандитов. Нападающие яростно наносили удары, так что молодой офицер еле успевал отбивать их. Но, видимо, его силы наконец стали истощаться, так как он стал уже более вяло и нерешительно действовать шпагой. Нападающие увидели это и потому усилили свою атаку на офицера.
