— Да здравствует герцог голштинский! — громко воскликнул Пассек тоном служебной команды. — И герцогиня! — прибавил он потом с сияющими взорами и высоко поднимая шпагу.
— И герцогиня! — подхватили гренадеры, мрачные лица которых прояснились при виде стоявшей перед ними великой княгини.
Пётр как будто не заметил, что караульная команда подхватила лишь вторую половину приветственного клича своего офицера. Он в знак благодарности прикоснулся к своей шляпе и пошёл, по-прежнему опёрший на руку Брокдорфа, ко дворцу, не оборачиваясь назад.
Екатерина собиралась последовать за ним, как вдруг к наружному двору замка подкатил четырёхместный экипаж.
Екатерина узнала ливрею английского посланника и в изумлении остановилась. Лакей опустил подножку кареты, и сэр Чарльз Генбюри Уильямс, представитель его величества английского короля, вышел и торопливо направился к великой княгине. Посланник был стройный мужчина, лет за сорок, с резкими чертами лица типичного англичанина. За ним следовал молодой человек, не старше двадцати пяти лет, выдающейся красоты. Большие тёмно-синие глаза с тёмными ресницами светились точно звёзды и поражали своей мечтательной глубиной. Слегка напудренные локоны обрамляли античной формы голову. Если бы не придворный костюм тёмно-фиолетового бархата, богато расшитый золотом, молодой человек был бы прекрасной моделью для Адониса[1].
Екатерина была в обществе княгини Гагариной Крупная, массивная фигура княгини совсем заслоняла стоявшую рядом Екатерину, которая в своей амазонке мужского покроя имела вид мальчика.
Сэр Уильямс отвесил великой княгине глубокий поклон и произнёс:
— Счастливая случайность даёт мне возможность видеть ваше высочество при моём первом вступлении к вашему двору. Я приехал, чтобы доложить вашему высочеству, что ваша воля исполнена и быстрее, чем я мог надеяться. Вы, ваше высочество, выражали желание иметь ноты одной из опер Рамо. Я счастлив, что могу положить к стопам вашего высочества полную партитуру оперы «Кастор и Поллукс» Я написал о воле вашего высочества в Лондон, моему всемилостивейшему монарху, и его величество, считающий своим долгом сделать вам приятное, поручил одному из придворных двора его величества короля польского, графу Понятовскому, вручить вам лично эту партитуру. Граф Понятовский, ехавший в Россию по собственным делам, — прекрасный музыкант между прочим, — ещё дорогой сделал кое-какие поправки в опере, так что ваше высочество можете приступить немедленно к её репетиции. Прошу разрешения вашего высочества представить вам графа, который будет таким образом вознаграждён за свои труды по составлению партитур. Передача нот вам лично будет для графа Станислава Понятовского лучшей наградой.
