По за что тогда они умерли? Говорят, за счастье соплеменников. Но я боюсь, что их страдания под снегом и дождем, от холода и бурь, от жары, муки раненых и умирающих не уравновешиваются завоеванным «счастьем». Не говоря о том, что многие паразиты будут обязаны своим счастьем страданиям и смерти самых благородных, нам претит весь этот расчет па счастье. И для этого паши мертвые слишком святы.
Гораздо возвышенней цель, которую указал Гете в «Фаусте»: «Я открыл просто для многих миллионов нс для того, чтобы они жили в безопасности, а для того, чтобы они были свободными и трудились».
И мы надеемся на успех нашей армии, по мы требуем, чтобы эти «миллионы» были немцами, немцами не только по языку и культуре, но, прежде всего, но крови. Но это требование не гетевское. Гетевский идеал вполне общечеловеческий: это чувствительная, все воспринимающая личность. По личность не может быть конечной целью этики. Благородный одиночка может найти удовлетворение в жизни для других одиночек. По жертвы сотен тысяч самых благородных никогда не могут быть оправданы с этической точки зрения интересами других личностей. И гетевский положительный идеал утрачивает свою силу перед лицом этой войны. При своей отзывчивости, Гете и сам отрекся бы от него.
Бели мы хотим, несмотря на войну и все се ужасы и страданья, сказать «да» жизни, мы можем сделать это только ориентируясь па нечто более высокое и изначальное, чем личность. 11арод как множество личностей не может быть той ценностью, ради которой умирают его лучшие сыны. Бю может быть только органичное в народе, тот поток жизни, который протекает через тысячелетия и в котором отдельные личности - лишь преходящие волны. Народ как организм - вот наша этическая цель и в этом смысле мы можем сослаться па другие слова Гете: «Сделай из себя орган», отрицающие ценность личности как таковой и придающие ей ценность лишь в той мере, в какой она входит в свсрхиндивидуальпый организм.
Внешне отличает народ от других народов, в первую очередь, язык. Язык рождается из сути парода, но собственно органическим в народе он нс является. И хотя Феликс Дан сказал о языке, что в нем живет душа парода, то он все же не сама эта душа. Человек может говорить на языке другого па- рода как па родном и все же оставаться чуждым душе этого парода. Язык может меняться, а органическое ядро парода имеет вечное значение. И мы можем вспомнить слова того же Дана, которые он постоянно повторял: «Главное богатство человека - его парод».
