- Эх, Гавриил Михайлович, - развел руками Сидельников, узнав о случившемся. - Не выдержало сердечко. Как выяснилось, он вообще был очень больным человеком, так определило вскрытие, сосуды ни к черту... Работал много, пожил хорошо, не жалел себя... Нет слов, Вероника Ивановна, просто нет слов... Редкий человек, так держался, так радовался приговору, и на тебе... Еще раз мои вам глубочайшие соболезнования...
- Довели, гады, - простонала мать. - В камере сорок человек сидело, воздух портило... Разве он к такому привык? А ему же как-никак пятьдесят шестой год пошел, Петр Петрович... Да, умеют у нас угробить...
Сидельников получил свой гонорар и откланялся.
- А вообще-то, отец преступник или нет? - задал идиотский вопрос наивный Михаил, полагавший, что роскошная жизнь их семьи была предопределена откуда-то свыше.
- Все на свете относительно, сынок, - усмехнулась мать. - Сам знаешь, в каком лживом обществе живем... А отец... Он молодец, наш папочка... Его голыми руками не взять... Улетел он от них... Правда, и от нас тоже...
- А как теперь... все это? - обвел вокруг руками Михаил. - С конфискацией ведь...
- Как? - тяжело вздохнула мать. - Квартиру эту отберут, дадут другую, дача оформлена на меня, одна машина тоже на меня, другая на дядю Борю, посмотрим... Кое-что отдадим, а остальное... Потом узнаешь, - хитро усмехнулась она.
Из четырехкомнатных апартаментов в элитном доме на Ленинградском проспекте осенью переехали в двухкомнатную хрущобу на Каширском шоссе.
А еще через месяц мать объявила сыну, что ему от наследства отца кое-что причитается.
- Вот тебе, сынок, пятьдесят тысяч наличными, и "девятку" переоформим на тебя, когда подрастешь...
- Да? - насторожился Михаил, желая, чтобы все было поделено поровну. А сколько же у отца было всего?
Мать усмехнулась и многозначительно покрутила пальцем у виска.
- Мишенька, у нашего папочки ничего не было, никаких наличных денег, никаких сберкнижек, ничего вообще... Государственную квартиру отобрали, дали вот это, - она с презрением оглядела крохотные, с низкими потолками, комнатушки хрущобы, - дача давно уже оформлена на меня, потому что ее построил мой покойный отец, ветеран войны, столяр-краснодеревщик, построил своими руками и руками своих друзей... Он же презентовал мне "девятку", также оформленную на меня, и я дарю ее тебе. "Волга" записана на дядю Борю, а деньги? Какие могут быть деньги у скромного советского работника торговли, несправедливо арестованного и павшего жертвой произвола? Никаких денег... Вот пятьдесят тысяч завалялись, бери, владей... Трать как хочешь, но желательно с умом. Больше капать не будет, сынок...
