По мере написания Записок о «Последних» Владимир, что очевидно, пьянел все больше и больше и под конец окончательно ушел от текста пьесы и переключился на тему «дороги, которые мы выбираем». Он даже забыл о своей выдуманной роли Учителя и обошел полным молчанием возможности разговора с учениками о поднятых в пьесе проблемах.
Мои молодые помощники и в этот раз почти ни в чем с Володей не совпали. Самый жгучий интерес вызвал вопрос об отцовстве: от кого же Софья родила дочь Любу, от мужа или от его брата Якова? Иван подозревает, что дочь может быть не его, причем подозревает это давно, с самого рождения Любы, и подозрений своих от жены не скрывает. Яков вроде бы тоже знает, что вполне может быть отцом девушки. А вот Софья… Знает ли она точно, от кого из двоих была беременна? И как эта двусмысленная ситуация отразилась на отношении к Любе и на атмосфере в семье в целом?
На вопрос о взятках обратил внимание только Тимур, но в совершенно ином контексте. Его, выросшего во времена тотального взяточничества, ничуть не покоробили слова Леща, мужа старшей дочери супругов Коломийцевых: «Александр может получить должность помощника пристава, но это будет стоить пятьсот рублей», зато изрядно позабавила история с получением этих денег от Якова и частичным их присвоением. Яков, брат Ивана, состоятельный человек, он дает деньги на взятку для трудоустройства племянника, и уже через секунду мизансцена меняется, и выясняется, что из этих пятисот рублей на собственно взятку чиновнику пойдет всего триста, а двести Лещ и его жена оставляют себе.
– Эта парочка развела дядю, как лоха последнего, – оживленно говорил Тимур. – Причем ладно бы еще, если бы это Лещ придумал. Но придумала-то Надежда, она же дочь Ивана, родная племянница Якова! Она прямо так и говорит: «Купишь мне крест из гранат, помнишь, ты обещал? Ты должен подарить мне этот крест, ведь план – мой!» Вот не понимаю, кем вообще надо быть, чтобы так разводить близкую родню. А вообще вся семейка постоянно доит дядю Якова, и мне непонятно, какого черта он это терпит. Послал бы их всех подальше и денег бы не давал.
– Как у тебя все просто, – ответила Евдокия. – Он немолодой, очень больной, и он всю жизнь любил Софью. Ну как он их пошлет? Ему важно жить рядом с ними, в семье, около женщины, которую он любит, около Любы, которая, возможно, его родная дочь. Нет, почему Яков все это терпел, мне более или менее понятно.
– Да там все терпят, так или иначе, – добавил Сергей. – И Софья терпит мужа, сцепив зубы. Помните, как она рассказывает про карточные игры Ивана, про бесчисленных любовниц, про то, что он развратил старшего сына, приучив его к безделью, игре и пьянству, про то, что Иван, будучи пьяным, уронил маленькую Любу и она осталась горбатой… А потом спрашивает: «А почему я не умела помешать этому? Как я могла допустить?»
