Он внезапно улыбнулся, и Наташе показалось, что эта улыбка как будто долетела до Маринки и отразилась от нее вспышкой радости.
Когда внезапно возникает еще неясный голос труб,
Слова, как ястребы ночные, срываются с горячих губ…
Значит, вот как это бывает… Вот о чем эта песня… А Наташа почему-то раньше думала, что она о военных музыкантах. Смешно!
Полина Викторовна тоже улыбалась, совсем незаметно, одними краешками губ. Маринка светилась от счастья.
А Наташе было грустно.
* * *
На ужин в столовую Маринка явилась сильно хромая, в сопровождении доктора, который заботливо поддерживал ее под локоть. Наташа после возвращения с прогулки в обществе Полины Викторовны пришла на кухню помочь Надежде: сидеть дома одной не хотелось, скучно. Увидев хромающую подругу, подбежала, чтобы помочь, принесла ей поднос с едой, села напротив. Доктор, проводив пациентку до стола, прошел в дальнюю комнату, где обслуживали организаторов и сотрудников.
– Что с ногой-то? – обеспокоенно спросила Наташа. – Где ты ее растянула? Из окна прыгала, что ли?
Маринка молча жевала тефтели с макаронами, и лицо у нее было странным и каким-то чужим, а взгляд – растерянным и одновременно счастливым. Такой Маринки Наташа никогда не видела за все годы, что они были знакомы. Значит, Наташе не показалось там, в медпункте, когда Эдуард Константинович улыбнулся. Маринка влюбилась. Господи! Что же теперь будет?!
– Мариш, – строго заговорила Наташа, – я все понимаю, но ты мне скажи, нога и в самом деле болит? Или ты это придумала, чтобы был повод зайти в медпункт? Если придумала, то и на здоровье, флаг тебе в руки, но если ты действительно потянула мышцу и тебе больно, то я должна точно знать, чем тебе помочь.
Глаза подруги смотрели мимо Наташи и, казалось, никак не могли сфокусироваться ни на одном объекте.
– Почему ты мне ничего не сказала? – продолжала допытываться Наташа. – Вы из очереди тогда ушли вместе, я заметила, но промолчала. Вчера на чтение пьесы ты не пришла и ничего не объяснила. А сегодня нога. Ежу понятно, что ты на доктора запала и проводишь с ним время, но почему мне-то ничего не сказала? Я что, чужая тебе? Посторонняя?
Маринка отодвинула тарелку с недоеденными макаронами, залпом выпила бледно-розовый компот, медленно обернулась, долго смотрела на открытую дверь, ведущую в «зал для руководства», откуда как раз выходила Надежда Павловна с пустым подносом. После чего так же медленно повернулась к Наташе.
– Я ничего не понимаю, Натка, – в ее голосе звучало не то удивление, не то страх. – Я не запала на Эдика. Помнишь того красавчика Виталика, с которым я в прошлом году мутила? Вот на него я запала тогда, это точно. И на Стаса запала. И на Воскобойникова из параллельного класса, помнишь?
