— Значит, ты согласна? Ты пойдешь в армию?
— Нет. Я хочу предложить кое-что другое. Ты все время говоришь, что у меня талант к разработке стратегии.
— Ты умеешь добиться своего, — осторожно ответил генерал.
— Тогда почему вся моя воинская подготовка уже много лет сводится к тренировкам с оружием? Хорошего бойца из меня все равно не вышло. — Кестрель вспомнила Айрекса, который держал оружие так, будто оно было продолжением его руки. — Этого мало. Ты должен учить меня истории, обсуждать со мной сценарии битв, преимущества и недостатки тактик. Тогда я, возможно, пересмотрю свое мнение насчет армии.
В светло-карих глазах отца блеснул огонек, но губы оставались по-прежнему сжаты. Он задумался.
— Тебе не нравится мое предложение?
— Зависит от того, что ты потребуешь взамен.
Кестрель собралась с духом. Теперь нужно сказать самое трудное.
— Я больше не хочу тренироваться. Даже Ракс понимает, что я уже освоила все, что могла. Он только зря тратит время.
Генерал покачал головой.
— Кестрель…
— И еще я хочу, чтобы ты перестал на меня давить. Я сама решу, идти ли мне в армию.
Отец потер руки, с которых капала вода, грязно-коричневая от пыли.
— Вот тебе встречное предложение. Я буду учить тебя стратегии по мере возможности. Ракс продолжит с тобой заниматься, но только раз в неделю. И к весне ты должна будешь принять решение.
— Но мне еще не скоро исполнится двадцать.
— Кестрель, чем раньше ты определишься, тем лучше для нас обоих.
Она уже готова была согласиться, когда генерал поднял указательный палец и назвал еще одно условие:
— Но если ты не захочешь пойти по моим стопам, весной ты должна будешь выйти замуж.
— Ты загоняешь меня в ловушку.
— Нет, я делаю ставку. Ставлю на то, что твоя любовь к независимости заставит тебя присоединиться ко мне.
— Надеюсь, ты понимаешь, как смешно это прозвучало.
Генерал лишь улыбнулся в ответ.
— Значит, ты оставишь попытки меня убедить? — уточнила Кестрель. — Не станешь больше читать мне нотации?
— Не стану.
— И я буду играть на фортепиано, когда захочу. Ты мне ни слова не скажешь.
Его улыбка померкла.
— Ладно.
— И еще, — голос Кестрель дрогнул, — если я решу выйти замуж, то сама выберу за кого.
— Разумеется. Выбирай любого достойного валорианца.
Справедливо, решила она.
— Я согласна.
Генерал потрепал дочь по щеке мокрой рукой.
— Вот и умница.
Кестрель в задумчивости брела по коридору. В ночь перед приездом отца она не спала. Перед глазами стояли три костяшки с пчелами, кинжал в руке Айрекса, кинжал в ее собственной руке. Кестрель вспомнила, какой могущественной она чувствовала себя в одной ситуации и насколько беспомощной оказалась в другой. Она изучила свою жизнь, точно расклад в игре, и наконец решила, что нашла верную стратегию. Но Кестрель забыла, что играть в «Зуб и жало» ее научил отец. Теперь она начинала понимать, что, кажется, согласилась на очень невыгодную сделку.
