Кестрель запретили играть. Но кое в чем она преуспела: она умела обходиться почти без сна лучше любого воина, не уступая даже самому генералу. Поэтому, когда рука зажила и Энай сняла жесткую повязку, Кестрель начала играть по ночам. И попалась.
Она живо помнила, как бежала за отцом в темноте, хватая его за рукава и пытаясь удержать за локоть. Генерал шел в казармы за боевым молотом. Никакие уговоры на него не действовали. Кестрель не могла помешать ему сломать фортепиано. Она была слишком мала, чтобы закрыть инструмент своим телом. Можно было вцепиться в крышку, под которой прятались клавиши, но тогда отец разбил бы весь корпус, раскрошил молоточки и оборвал струны.
— Ненавижу! — кричала Кестрель. — Мама бы тебя не простила!
Ни жалобный голос, ни слезы не тронули бы ее отца. Генерал много раз, не дрогнув, смотрел, как плачут и взрослые люди. Нет, не поэтому он отбросил молот в ту ночь. Кестрель до сих пор не знала, остановился отец из любви к ней или в память об умершей жене.
— Ну, что на этот раз? — лениво произнес Ракс, который ждал Кестрель, сидя на скамье в дальнем конце тренировочного зала. Капитан провел рукой по волосам, тронутым сединой, потом по лбу, будто пытаясь стереть с лица нестерпимую скуку.
Кестрель собралась уже было ответить, но засмотрелась на фрески, украшавшие стены. Она знала их наизусть — там изображались игры с быками. Фрески были валорианские, как и само здание. Светлые, рыжеватые, даже каштановые волосы нарисованных девушек и юношей развевались, как знамена. Атлеты перескакивали через рога быков, упирались ладонями в их спины и, сделав сальто, спрыгивали на землю. Так проходил обряд инициации. Император запретил его одновременно с дуэлями, но раньше ритуал был обязательным для всех валорианцев, которым исполнилось четырнадцать лет. Кестрель успела его пройти. Она прекрасно помнила тот день. Отец ею очень гордился и пообещал любой подарок на день рождения, какой она только пожелает.
Кестрель опять вспомнила раба… Арина. Видел ли он эти фрески? Что бы он о них подумал?
Капитан стражи вздохнул.
— Стоять и пялиться в пустоту можно и без тренировки. В этом ты мастер.
— «Иглы», — ответила Кестрель, решительно выбросив из головы назойливые мысли. — Поработаем с «иглами».
— Какая неожиданность!
Ракс не стал напоминать Кестрель, что тем же самым они занимались и вчера, и позавчера. Когда дочь генерала тренировалась с «иглами», капитану стражи было хотя бы не противно на нее смотреть. Он поднял тяжелый меч, а Кестрель закрепила небольшие ножи на икрах, талии и предплечьях. Незаточенные тренировочные «иглы» легко помещались у нее в ладони: держа их в руках, Кестрель порой забывала, что это оружие.
