Записку она положила на его подушку. В ней было все аккуратно и обстоятельно расписано. Стив сказал, что не сможет уехать с ней. Стив обманул ее. (Вот так открыто, прямо, бесцеремонно она могла позволить себе упомянуть Стива, чтобы он знал, как знал уже несколько месяцев. Однажды он даже увидел их вместе в одном из баров. Со своей стороны, она не делала из этого никакого секрета, прямо сказала, что их браку настал конец.)
Вечером он ушел из дома, долго, далеко за полночь, бродил по улицам, потом вернулся и лег спать. Сегодня утром проснулся, сразу же понял, что принял решение, приехал в эту часть города, зашел в отель и попросил дать номер поближе к крыше: он знал, что то, чему суждено свершиться, произойдет естественно, как нечто само собой разумеющееся.
Улица казалась черной от заполнивших ее болезненно-любопытных, судорожно вздыхающих, глазеющих людей. Полиция оттеснила толпу подальше от здания, оставляя свободное пространство на тот случай, если он все же вздумает прыгнуть. Он видел пожарных, развернувших похожий на черный блин брезент, в центре которого был нарисован красный круг, и понимал, что никакие ухищрения не спасут человека, летящего с высоты двадцать шестого этажа. И изнутри здания ни один из этих потенциальных спасателей тоже не сможет дотянуться до него. Пожарные лестницы на такую высоту не поднимались. Широкий карниз, проходивший как раз у него над головой, исключал любую возможность дотянуться до него с крыши.
— Все это бесполезно и бессмысленно, — сказал человек, голова которого высунулась из окна.
— Это по-вашему, — парировал Эдамс.
— Послушайте, я врач. Я смогу вам помочь.
— Ну да, в дурдоме.
— Никакого дурдома, мистер Эдамс. Обещаю вам.
— Слишком поздно.
— Слишком поздно будет, если прыгнете. А сейчас время пока есть.
— Знаете что, доктор, лучше бы вам пойти и помочь тому, кто действительно в вас нуждается. Мне лично вы не нужны.
Доктор исчез. Эдамс критическим взглядом окинул скопившуюся внизу толпу. Он уже испытывал странное, неведомое доселе ощущение отрешенности, словно близость смерти образовала между ним и всеми остальными людьми бездонную пропасть. Сейчас он был совсем другим — отстраненным и одиноким. А эти люди, там, внизу, все стоят и ждут. «Впрочем, — подумал он, — кое-чего они действительно дождутся. И те, что собрались сейчас в номере». — Он слышал их возбужденные голоса: они прикидывали и просчитывали варианты, споря о том, как бы соблазнить его покинуть карниз, отчаянно названивали по телефону и приглашали экспертов, специализировавшихся именно по таким способам самоубийства.
