Тарзан — это самый «несвободный» из людей. Да, он свободен от всех социальных ограничений — но он лишён сообщества людей и социальных институтов, которые предоставляют нам средства, чтобы стать теми, кем мы на самом деле являемся. Например, моим призванием может быть музыка или изобразительное искусство, или наука, или лидерство. Но я не смогу осознать ни одну из этих возможностей вне конкретной социальной обстановки. Однако любая конкретная социальная обстановка также будет «ограничивать» меня.
По-другому быть не может: свобода возможна только посредством определённости. Отсюда следует, что мы не должны рассматривать нашу наследственность и окружение как чужеродные факторы, накладывающие на нас ограничения. Мы должны «желать» нашего предназначения — принимать его и делать своим. Принять себя и все факторы, повлиявшие на становление — в этом есть нечто поистине освобождающее. Правда в том, что только мы являемся причиной наших действий, а не кто-то другой. И если быть причиной своих действий это свобода, тогда мы свободны. Но то, кем мы являемся, формируется множеством факторов, которые мы не выбираем, генетическими и не только.
4. Истинная и ложная свобода
Кто-то может возразить: «Но если мы не выбираем формирующие нас факторы, значит мы не свободны!» Данное возражениее неявно апеллирует к концепции свободы, которая столь фантастична сколь и бессмысленна. По существу, возражающий предполагает, что мы сво-
бодны только если мы можем выбирать и контролировать в точности чем мы являемся. Однако, это абсолютно невозможно. Следовательно, мы предстаём перед выбором. Если мы принимаем идеал, такой идеал истинной свободы, тогда нам следует стиснуть зубы и провозгласить, что мы несвободны. С другой стороны, мы можем поразмыслить, может ли быть более разумное понимание бытия «свободным» или «несвободным»?
В книге «Назначение человека» (1800) Фихте пишет о свободе следующее: «Дай дереву сознание и предоставь ему беспрепятственно расти, раскидывать свои ветви, выгонять свойственные его породе листья, почки, цветы и плоды. Вероятно, оно не найдет себя ограниченным тем, что оно дерево, и притом как раз этой породы, и притом именно это дерево данной породы; оно найдет себя свободным, потому что во всех своих проявлениях оно не делает ничего кроме того, что требует его природа; оно и не захочет делать ничего иного, потому что оно может хотеть только то, чего требует эта последняя. Но пусть его рост задерживается неблагоприятной погодой, недостатком пищи или другими причинами; оно почувствует, что его что-то ограничивает и ему мешает, так как стремление, действительно заложенное в его природе, не находит себе выхода. Привяжи к чему-нибудь его свободно растущие сучья, привей ему веточку с другого дерева: оно почувствует себя принужденным к некоторому действию; конечно, его сучья продолжают расти, но не в том направлении, какое приняла бы сама себе предоставленная сила; конечно, оно приносит плоды, но не те, каких требовала его первоначальная природа»
