Завод действовал с полным напряжением. Ни одну печь, ни один стан не остановили – давали и давали металл для обороны».
В ночь на 10 октября партийный актив, ведущие работники завода узнали о предстоящей эвакуации. Вот как, по свидетельству И.Г. Коробова, протекали последние часы перед началом эвакуации: «…Там, в кабинете директора, – главные люди завода. Я думал, что идет совещание, но все, кто там был, молчали, никто не держал речь. Директор сказал мне кратко: „Завод эвакуируется. Первым эшелоном отправляем женщин и детей. Начальником эшелона будете, Иван Григорьевич, вы. Погрузка сегодня в ночь на путях блюминга. К вашему же эшелону, возможно, успеем прицепить несколько вагонов с оборудованием. Вот вам, Иван Григорьевич, удостоверение».
Он протянул мне удостоверение, а у меня, чувствую, дрожит рука. И не хочу поднять такую руку, не хочу, чтобы все увидели, как она дрожит. Директор посмотрел на меня и положил бумагу на стол передо мной.
Потом что-то вычеркнул в блокноте и обратился к начальнику электросварки. Дал распоряжение изготовить через два часа сотню железных печек и установить в вагонах. А я стою, слушаю и не знаю, что сказать, о чем спросить. Наконец, осилил себя, взял удостоверение и спросил:
– Куда же мы?
– На Урал. В точности место еще неизвестно.
Я задал еще несколько вопросов: насчет паровозов, продовольствия, топлива. Директор на все ответил.
– Теперь, Иван Григорьевич, идите. В цех можете не заходить. Все, что требуется, сделаем без вас. Берите семью и отправляйтесь прямо к блюмингу. Состав уже будет там.
Я вышел, на воле было темно. Моросил дождь. Небо черное, земля, все черным-черно. В домах и на заводе ни одной полоски света – все замаскировано. Но гудели, как всегда, доменные печи. По тону слышно: идут ровно, горячо. И вдруг там мелькнули красноватые отсветы. Это выпускали чугун. Как мы ни маскировали завод всюду, закрывая железными колпаками горячий металл, но, когда из печи бежал огненный поток, всегда в эти минуты ночь становилась розоватой.
Я остановился и смотрю. Неужели последний раз я это вижу? Неужели через несколько часов… Только тут я отдал себе отчет в напоследок сказанных словах директора: „В цех можете не заходить. Все, что требуется, сделаем без вас“. Что же сделаем мы с доменными? Неужели будем губить своей рукой?
И ведь там, на печах, люди еще ничего не знают. Печи гудят – выдают чугун.
…В темноте, чуть освещая путь подфарками, подъехали к блюмингу. Состав был уже там. Кругом, куда ни взглянешь, мрак, но завод еще действовал. Слышались удары паровых молотов, визг круглой пилы, режущей раскаленный металл, покрикивали невидимые паровозы, низко и ровно гудели доменные печи. Смотрел, смотрел туда – там тоже ни зги. Неужели так и уеду, не забежав к печам, не попрощавшись?
