Несмотря на исключительно тяжелые условия труда и существования в ТВО,[281] русские выдворенные вели себя достойно, старались работать хорошо и не создавать проблем руководству лагерей. В докладе начальника службы ТВО при ДНМ Тодора Миленкова министру внутренних дел от 26 февраля 1947 г. по поводу закрытия ТВО у плотины «Росица» и перемещения лагерников в ТВО г. Перник указывается, что «русские самые прилежные и исполнительные» по сравнению со всеми другими лагерниками, они не «демонстрируют случаев уклонения» от работы, и она «по качеству и количеству не уступает той, которую дают наши весьма сознательные служащие в хозяйствах и общежитиях». По его наблюдениям, около трети русских просили остаться на работе в отдельных хозяйствах и после истечения срока наказания, оставленные отлично справились со своими обязанностями. Основываясь на этом, Т. Миленков предлагал министру назначить отдельных русских после их освобождения как специалистов в ТВО. На эти должности лагери не успевают привлечь болгар и при этом «хороших отечественнофронтовцев». В заключение Миленков высказал мнение, что «мы не ошибемся, если подберем основных кадровых специалистов из русских, за исключением административного персонала».[282] Это предложение было принято, и в последующие годы «белогвардейцы» оставались на постоянной работе в ТВО. Так, например, в 1949 г. в селе Ножареве более трети (68 человек, или около 37 %) всего штатного профессионального состава ТВО составляли русские эмигранты. Среди них были главный бухгалтер, начальник технического отдела, диспетчер, книговодитель, нормировщик и агроном.[283]
Согласно положениям Соглашения о перемирии, репрессивные меры применялись и против членов семьи выдворенных эмигрантов. По указанию генерала А.М. Вулла из СКК 231 русский выслан на «свободное» местожительство в новые населенные пункты, которые они могли покидать только с разрешения Народной милиции.[284] В общих чертах эти меры соответствовали требованиям Соглашения о перемирии – репрессированные лица обычно являлись родственниками или близкими участников военных формирований гитлеровской Германии. Но и здесь, однако, положения Соглашения толковались расширительно: в состав высланных произвольно включались многие русские эмигранты, чьи действия не подпадали под статьи Московского соглашения. Наряду с сотрудничавшими с фашистами, высылались и отдельные эмигранты, чьи родственники были лишь косвенно связаны с фашистами или даже не имевшие с фашизмом ничего общего: члены белогвардейских организаций, а также высказывавшие несогласие с политикой СССР и народно-демократической власти в Болгарии, совершившие криминальные проступки или просто на бытовой почве. Так, например, Николай Егоров был выдворен на местожительство в г. Троян как член «белогвардейской фашистской организации „Союз русских инвалидов“», Сергей Халенин – за членство в «белогвардейских фашистских организациях „Скауты“ и „Сокол“», Сергей Яшкин – как член белогвардейской организации «Казачья станица», Василий Соколов – за то, что его жена занималась проституцией с немецкими солдатами, Александр Гончаров и Иван Петров – за агитацию против СССР (последний также за сводничество), Анна Жукова – как «агитировавшая не голосовать за „Отечественный фронт“ во время выборов», семья Веры и Владимира Франца – за сводничество и азартные игры, Иван Сапрыгин – за пьянство, и т. д.
