«Дело, конечно, не в болтуне и ничтожестве В.Ф. Иванове, а в том, что на его лекциях ex officio и in corpore[230] сидит местное духовенство во главе с архиереем, что аудитория его набита битком обывателем, что местная „пореволюционная молодежь“ (младороссы-фашисты) всецело восторгаются его откровениями и, главное, что этот стиль мысли и слова имеет высоких покровителей, вдохновителей, меценатов (sapienti sat)[231]. Ни одна из эмигрантских газет не смеет восстать против этой ныне господствующей идеологии, перед которой чайная былого Союза русского народа покажется центром изысканного академизма».[232]
Н.В. Устрялов видел в «русском фашизме» отвратительные черты: антисемитизм и эмигрантский реваншизм. Он не находил ничего общего между режимом Б. Муссолини и «русским фашизмом» в Харбине. «Русский фашизм», в понимании Устрялова, был ближе к национал-социализму А. Гитлера, личность и идеология которого вызывала у него негодование.
Вернувшись в 1935 г. из Харбина в Москву, Н.В. Устрялов продолжал следить за развитием фашистского государства. В 1937 г. он уже, безусловно, осознавал опасность режимов Италии и Германии для России. И в тоже время его возмущало, как неумело советские деятели критикуют эти режимы, не осознавая их истинной сущности. По поводу опубликованной 28 мая 1937 г. в «Известиях» статьи И.Г. Эренбурга с попыткой высмеять фашизм, Устрялов записал в дневнике:
«Сокрушить фашизм нужно и можно, но делать это следует с умом. Неосторожно, близоруко, глупо помещать критику его в план средств, где мы по необходимости вынуждены проделывать много того, что нас с ним сближает. Такая близорукая, фальшивая критика способна навести нашего же читателя на предательский вопрос: – Над кем смеетесь? Над собой смеетесь!»[233]
14 сентября 1937 г. Н.В. Устрялов был расстрелян на родине тем самым режимом, логикой которого он ранее так восхищался.
Ему не удалось побывать в Италии в годы зарождения и развития там фашизма. Доступные ему в Харбине материалы о фашизме не отличались значительным богатством и многообразием (в своих эмигрантских работах о фашизме он опирался в основном на материалы периодических изданий, поступавших из Европы).[234] Однако в его оценках сходства фашизма и большевизма трудно не увидеть рационального зерна и глубокой продуманности проблемы авторитарных режимов XX в.
