Все мы слышали о японских тюрьмах и лагерях смерти, о бесчеловечном обращении с арестованными, изощренных пытках. Однако здесь было еще хуже. Шанхайские тюрьмы – это грязные каменные казематы, лишенные воздуха и света. В камере нет ничего, кроме соломенной грязной циновки и лохани с тухлой водой. Зимой в них холодно и сыро, летом – душно. Сопровождавшие нас работники японского генерального консульства сообщили, что это самая первоклассная тюрьма в Шанхае и предназначена для политических и государственных преступников. Стало быть, подумали мы, тюрьмы для китайцев и местных граждан еще хуже. Тысячи насекомых лишали арестованных отдыха и покоя, доводя их до исступления. От параш и бочек с нечистотами, специально оставленных под окнами, воздух в камере был постоянно отравлен аммиачными парами, вызывая у арестованных сильнейшие головокружения и рвоту. Пища арестованных состояла из какого-то подобия рагу из гнилых овощей и прокисшей зеленой ботвы. Посещения и передачи родственников и знакомых были запрещены.
Обращение с арестованными отличалось необычайной жестокостью. Допросы велись грубо, с применением пыток, арестованных на них водили с завязанными глазами. Все было подчинено одному – сломить волю, любой ценой добиться признания выдвинутых обвинений. Эти и другие подробности мы узнали во время встречи с арестованными товарищами.
Перед тем как разрешить им свидание с советским консулом, заключенных долго готовили, даже лечили китайскими травами, чтобы устранить видимые следы побоев. Несмотря на перенесенные мучения, советские люди держались мужественно и стойко. При нашем появлении их первый вопрос был: «Как дела на советско-германском фронте?» В страшных тюремных застенках Шанхая советские люди твердо верили в нашу окончательную победу.
Один из арестованных при встрече не мог говорить, внутри у него все хрипело и клокотало. Оказалось, его били мешками с песком, повредив при этом легкие и почки, хотя внешних признаков и не было видно. Он мог объясняться с нами лишь жестами и мимикой.
Молодая советская женщина по имени Люда, в прошлом активная общественница Клуба советских граждан в Шанхае держалась на беседе неуверенно, то и дело плакала. Выяснилось, что к ней наряду с физическими применяли и психологические истязания. В камеру подсадили фанатичную монашку, которая старалась приобщить ее к христианской вере: заставляла по нескольку раз в сутки молиться, читать вслух Евангелие и т. д. Если девушка отказывалась, ее лишали пищи, воды, возобновляли истязания. Забегая вперед, скажу, что на встрече с консулом в 1943 г. она вошла в комнату свиданий, крестясь и целуя Евангелие. Она торопилась окончить встречу, чтобы скорее исповедаться в своих «грехах». Мы предполагали, и это подтвердили наши врачи: организм молодой женщины не выдержал насилия, разум ее помутился.
