Прибыв в посольство, мы из сообщений московского радио узнали наконец о случившемся: Япония без объявления войны утром 7 декабря напала на главные силы флота США на Гавайях и развернула наступательные операции на Юге. Война. Вот единственное объяснение всему, что происходит сейчас вокруг нас. Но тогда почему молчит официальный Токио, ничего не сообщает японская печать?
После оперативного совещания у посла мы пытались поймать сообщения по радио из Вашингтона, Сан-Франциско, на худой конец – с Филиппин или из Гонконга. Из-за мощных грозовых разрядов понять что-либо из американских передач было невозможно. Короткие сообщения дикторов все время перемежались с мелодиями джаза. Какая-то из американских радиостанций едва слышно передавала комментарии политического обозревателя Уолтера Липпмана, рассуждавшего о влиянии войн на развитие капитализма в Европе и Америке, ничего не говоря о событиях на Тихом океане. Американские и английские станции в Маниле и Гонконге передавали биржевые и коммерческие новости, чередуя их с музыкальными программами. Воистину приходилось поражаться безумному миру бизнеса и дешевой рекламы, его преступному легкомыслию даже в минуту грозной опасности.
Не ожидая особых указаний, некоторые из нас отправились в город, чтобы рассеять сомнения. Оказалось, что наряды японской полиции с утра перекрыли улицы, прилегавшие к американскому и английскому посольствам. Ворота их закрыты и надежно охраняются жандармерией, телефонная связь с посольствами прервана. Лишь в полдень на улицах Токио появились экстренные выпуски с правительственным сообщением о войне. Написано оно было тем высокопарным языком, каким, вероятно, составлялись императорские указы со времени легендарного императора Дзимму. С трудом удалось уловить главный смысл сообщения: движимый «любовью и заботой» о японской нации и народах «Великой Восточной Азии», его величество император Японии призвал народ к войне, чтобы «разорвать блокаду» Японии странами АБСД (АБСД – сокращенное обозначение Америки, Британии, Китая и Голландии).
К вечеру того же дня на центральных площадях и улицах Токио, перед дворцом императора, на перекрестке Тораномон, в парке Хибия, в районе книжных базаров Канда, возле университетов начали скапливаться толпы жителей столицы, много молодежи. Все возбуждены, в руках национальные флажки, слышатся звуки гимна и бесконечные возгласы «банзай!». Появились первые карикатуры на Рузвельта, Черчилля и Чан Кай-ши. С импровизированных трибун ораторы грозились «разбить до конца» англосаксов. В националистическом угаре некоторые крикуны призывали уничтожить всех врагов Японии, упомянув среди них и Советский Союз.
