Благодаря этому примеру можно видеть, каким светом социология освещает генезис, а затем функционирование логических операций. То, что мы попытались сделать по отношению к классификации, можно было бы также испытать и на других основных функциях или понятиях разума. Нам уже приходилось указывать мимоходом, что даже столь абстрактные идеи, как идеи времени и пространства, в каждый момент их истории находятся в тесной связи с соответствующей социальной организацией. Этот же метод мог бы помочь также уяснить, как сформировались понятия причины, субстанции, различные формы умозаключения и т. д. Все эти вопросы, столь давно волнующие метафизиков и психологов, перестанут наконец бесконечно повторяться с того дня, когда они начнут обсуждаться в понятиях социологии. По крайней мере, в этом есть новое средство, достойное того, чтобы его испытать.
Это сообщение связано с работой Ж. Дюма* «К вопросу о слезах»[386] и с заметкой, которую я послал ему в связи с этой работой. Я обратил его внимание на чрезвычайную распространенность обязательного и морально предписанного использования слез. Они служат, в частности, средством приветствия. В самом деле, мы обнаруживаем этот обычай очень часто у народов, которые принято называть первобытными, особенно в Австралии, в Полинезии. Он был исследован в Северной и Южной Америке Фридеричи, предложившим называть его Ттпещгизз — «приветствием слезами»[387].
Моя цель — показать вам посредством исследования словесного ритуала австралийских погребальных культов, что замечания, сделанные Дюма и мной относительно слез, применимы и ко многим другим выражениям чувств у значительной группы народов, достаточно однородных и первобытных в собственном смысле термина. Помимо плачей это и всякого рода словесные выражения чувств, которые, в сущности, представляют собой не только психологические или физиологические, но и социальные явления, четко отмеченные признаками неспонтанности и самой полной обязательности. Мы ограничимся, если вам будет угодно, сферой погребального словесного ритуала, включающего крики, речи, песнопения. Но мы могли бы распространить наше исследование и на все другие разновидности обрядов, в частности, на мануальные, в тех же самых погребальных культах и у тех же самых австралийцев. Некоторых заключительных замечаний будет, пожалуй, достаточно, чтобы обозначить этот предмет в более широкой области. Впрочем, он был уже изучен нашими незабвенными
