.
Работа «Очерк общей теории магии» предваряет концепцию магии Дюркгейма, сформулированную им в «Элементарных формах религиозной жизни». Магический обряд квалифицируется в ней как «любой обряд, который не составляет часть организованного культа, обряд частный, секретный, таинственный и стремящийся как к пределу к запретному обряду»[74]. Как и Дюркгейм впоследствии, Мосс и Юбер характеризуют магические обряды как «иррелигиозные» и «антирелигиозные»[75]. Различия между магическим и религиозным ритуалами в том, что они практикуются разными агентами (магами и жрецами, хотя иногда это одно лицо) в различных местах; самое же главное отличие магии от религии в ее интимном, таинственном и индивидуальном характере. Несмотря на то, что магия носит индивидуальный характер, она, как и религия, является феноменом священным и в конечном счете коренится в условиях социальной жизни.
Вследствие чрезвычайных трудностей разделения религии и магии, двусмысленности и противоречивости этого разделения Мосс в конце концов смягчает его категоричность. В своих лекциях по этнографии он, различая религию в узком смысле и религию в широком смысле, исключает магию лишь из первой, но включает ее во вторую[76]. Тем не менее первоначальный тезис остается в силе, и Мосс продолжает говорить об этих двух явлениях как о разнопорядковых. Разделение религии и магии существовало и до теоретиков Французской социологической школы; впоследствии его проводили (хотя и из других теоретических оснований) Ж. Гурвич, Р. Турнвальд, Р. Бенедикт, Б. Малиновский.
Истоки магических обрядов и верований Юбер и Мосс видят в понятии мана, введенном в научный оборот Р. Кодрингтоном в его исследовании о меланезийцах[77]. Необходимо отметить, что в попытке объяснить магические действия и представления, исходя из понятия мана, описание явления выдается за его объяснение. Понятие мана} в котором Мосс и Юбер видят основание магии, не является научным понятием[78]; оно представляет собой лишь субъективную форму, выражающую более глубокую реальность, форму, которая сама нуждается в объяснении. Бергсон не без основания утверждал в этой связи, что скорее не магия возникла из представления о мана, но, напротив, мана является продуктом укоренившихся магических верований[79], а Леви-Стросс иронически замечает, что по крайней мере в одном случае понятие мана обладает мистическими свойствами, а именно в самих концепциях теоретиков Французской школы
