На ум пришло воспоминание, которое мне показал Асгар, как леди Элвер неожиданно для себя получила метелкой по лицу. Да, подобного точно невозможно предугадать.
— Ты многое не видишь, потонув в том, что второстепенно. Отбрось эти чувства в сторону и смотри на то, что действительно важно.
— Отбросить чувства? — криво усмехнулся. — И даже чувства к Хейли?
— С этого и стоит начинать. — Госпожа Ратовская отошла от постели Риэлы. — Во что ты веришь, Райан. Если ты изначально согласен с тем, что твоя любовь — результат наведённой магии, то лучше не походи к моей девочке. Потому что то, что ты испытываешь сейчас — покажется тебе блаженством!
На доли секунды я растерялся. Первой мыслью была абсурдность угрозы. Что могла мне сделать синяя волчица, которая к тому же, скоро отдаст свою магию Элдрону? Ее бравада была сродни тявканью подзаборной шавки на вышедшего из леса матерого волка.
Вторым моментом я устыдился своих мыслей. Она приняла Хейли как родную дочь, в ней говорит мать, и я не имею права причинить боль.
А потом я вспомнил о днях, проведённых с Хейли во дворце. Помнится, я сам показывал ей разницу между наведенной любовью и истинными чувствами. А что в итоге? Я оказался в ситуации, когда сам не могу ответить на вопрос, люблю ли леди Сизери или испытаю страсть, насланную кровью и Велиаром.
— Достаточно. У нас не так много времени, — Дрейк появился вовремя. Не дал мне распалить госпожу Ратовскую еще больше, да и совершить ошибку.
— Если его высочество готов, то я к вашим услугам. — Заявила Софи и так и посмотрела на меня, что сомнений не оставалось — она не даст Хейли оступиться и поддаться моим чарам, если я вздумаю присвоить девушку себе.
И самое жуткое то, что мне совершенно не хотелось смеяться от подобной перспективы. Я не знал на что могу быть способен. Вдруг, как и Элнор Кровавый, захочу сделать Хейли пленницей собственной страсти?
— Я в вашем распоряжении.
Сложный ритуал, который когда-то Асгар и Дрейк провели для меня, чтобы я смог находиться в академии под личиной Айна повторился. Только на этот раз процесс контролировала госпожа Софи.
И болезненная перестройка, которой не было при первом разе, прошла не так мучительно, как я предполагал. Одно дело, когда тебя погружают в память студента, натягивая на твое тело, словно новую кожу, внешность паренька, и совершенно другое, когда из мужчины ты становишься девушкой.
Но госпожа Ратовская не просто перетягивала мою боль на себя, она шептала заговоры, не давая мне отторгнуть новую личину. Это происходило рефлекторно. Умом я понимал, что это необходимость, а тело сопротивлялось.
