— Но…
— Эта тварь называется агольдэр. Он вытягивает силы из людей, чтобы самому становиться сильнее. К тебе он прицепился из-за магии жизни, твоя сила для него как сахар для осы.
Агольдэр! Существо, которые выпивает силы… И я… не сумей я тогда дотянуться до артефакта…
Оглушенная такой пугающей откровенностью, я смотрела на Эрика. А он — на улицы Лигенбурга, где вереницами тянулись витрины лавок, сразу за которыми начинался городской рынок. На улицах уже вовсю кипела жизнь: кутаясь кто во что, люди спешили по своим делам. Мимо прошла недовольная женщина с изодранной шалью поверх вытертого мужского пальто, из-под чепца выбивались давно немытые волосы. Угрюмый мужчина, что-то жующий и постоянно сплевывающий себе под ноги.
— Эрик, но у меня же есть связующий артефакт! Я в любой момент могу тебя позвать.
— Связующий артефакт не защитит от него. Ты сама сказала, что едва успела до него дотянуться.
— Я могу пристегнуть его на платье. А ночью класть под подушку, и…
— Нет.
— Почему?!
— Потому что он опасен. Он очень опасен, — Эрик сжал пальцы на набалдашнике: жест, выдающий крайнюю степень раздражения.
— А заклинание, которое на мне сейчас? Ты же сказал, что призрак… агольдэр… Ты говорил, что он не сможет ко мне подобраться.
— Ты не сможешь ходить с этим заклинанием постоянно.
— Нет?
— Нет. Оно перекрывает возможность чувствовать магию и ей управлять.
Так вот почему у меня ничего не получалось!
— Достаточно того, что тебе придется ходить с ним, пока ты в театре.
— Эрик, я все равно не могу переехать! — воскликнула я.
— Почему?
— Потому что это будет означать…
— Что ты моя любовница. Но ты и так моя любовница, Шарлотта.
«Всего лишь?» — хотела спросить я, но прикусила язык.
Не время сейчас заводить такой разговор, тем более что я и правда его любовница.
— Содержанка, — поправила я. — Если я перееду к тебе, я стану содержанкой.
— Следуя твоей логике, если я поселюсь в борделе, я стану шлюхой.
От такого сравнения у меня снова вспыхнули щеки.
— Эрик!
— Что? — он приподнял брови.
— Твои аналогии меня оскорбляют.
— А твои возражения оскорбляют меня. Ты хоть представляешь, кто такая содержанка?
— Очень хорошо представляю! Это женщина, которая живет за счет мужчины…
— В таком случае большинство жен — содержанки.
Ну вот и как с ним разговаривать?
— Это другое!
— Неужели? — он приподнял брови. — Ты переезжаешь ко мне. Не спорь, я все равно не изменю своего решения.
Не изменит, это можно было понять по холодному взгляду и жестким, сплавленным в одну линию губам.
