— Иди, Мила, — с беспокойством проговорил директор. — Скажешь, когда тебя спросят.
— И скажу! — не унималась взволнованная Мила. — Пусть все знают, какой он…
— Иди! — с нажимом повторил Анисимов.
Мила с досадой развернулась на каблуках и, сделав два демонстративно широких шага к двери, громко захлопнула ее за собой.
— Извините, — смущенно стал оправдываться директор. — Это Людмила из бухгалтерии. Она немного… несдержанная.
— Бывает, — сочувственно усмехнулся Гуров.
Несмотря на то что речь шла о Бойцове — человеке, который сейчас больше всего его интересовал, он не стал расспрашивать о причинах «несдержанности» Людмилы из бухгалтерии. Было очевидно, что дипломатичный директор снова уйдет от ответа.
Вместо этого он решил при первой возможности посетить бухгалтерию и побеседовать с Людмилой лично, вдали от бдительного ока начальства.
А с самим Анисимовым ему вдруг захотелось поговорить о бухгалтерии, как о сфере деятельности.
— Кстати, а что это за люди, о которых вы упоминали в начале нашего разговора? — спросил он. — Те, которые отвлекали вас от работы? Вы еще сказали, что они перевернули у вас всю отчетность. С чем это было связано?
— А, это… — сразу как-то напрягся директор. — Это… ничего особенного. Обыкновенная зависть. Увидели, что театр начал подниматься, вылезать из этой… ямы, вот и не спится им спокойно.
— Кому «им»?
— Да мало ли кому? Чиновникам, конкурентам. Как же! В кои-то веки театр с прибылью начал работать, государство обратило на нас внимание. Можно ли такое пропустить равнодушно. Сразу начались придирки: и спектакли им не такие, и растраты кругом. Попробовали бы сами тут покрутиться.
— Театр на самоокупаемости?
— Что вы! — в неподдельном изумлении воскликнул Анисимов. — Были бы мы на самоокупаемости, нас бы давно и след простыл. Театр находится в ведении Минкульта. По крайней мере, на бумаге. Так что, по закону, вроде бы должно государство нас поддерживать, а на деле не особенно-то мы эту поддержку ощущаем. Это сейчас полегче стало, спасибо Виталию Сергеевичу. А раньше… раньше вы не представляете, что тут было. На всем экономили. Актеры спектакли чуть ли не в своем домашнем платье играли, на костюмы не хватало. Вот и приходится крутиться, как можем. А вы — растрата. Завидно им просто, вот и все.
— А теперь, значит, ситуация благодаря новому художественному руководителю улучшилась? — недоверчиво окидывая взглядом кабинет, спросил Лев.
Старинная, еще советского образца мебель не говорила об особенном благоденствии. Если и была у театра «касса», на благосостоянии директорского кабинета это никак не отразилось.
