Я кивнула, все еще не смея верить тому, что он говорит.
– И…
– Я все равно поступлю в университет, но только где-нибудь поблизости. Ты будешь ходить на курсы в колледже, как и собиралась. Мы устроимся на работу на неполный день. Все получится. Я обещаю.
– А как же аборт?
– Забудь об этом. Мы сбежим накануне того дня, когда ты должна будешь лететь в Лондон. Или лучше подождем до утра и позавтракаем, чтобы не отправляться в путь на голодный желудок. Торопиться ни к чему: чем позже мы уедем, тем больше сэкономим денег.
– О, Найал, я даже не знаю, что сказать. – Я обвила руками его шею, и мы крепко обнялись. – Я так счастлива. А я уж испугалась, что ты передумал. Прости, что усомнилась в тебе.
– Да, чуть не забыл. У меня для тебя кое-что есть.
Он вынул из кармана маленькую коробочку и протянул мне.
Я откинула крышку и увидела внутри серебряный кулон. Это был трискель с тремя расходящимися в стороны лучами, каждый из которых заканчивался маленьким завитком.
– Как красиво, – сказала я.
Найал взял кулон и повесил мне на шею.
– Есть разные объяснения тому, что значат эти завитки, – заметил он. – Мне кажется, что это символ семьи. Отец. Мать. Дитя. – Он коснулся каждого из трех концов. – Я. Ты. И наш ребенок.
– Спасибо, – прошептала я. – Обещаю, я буду беречь его всю жизнь.
Все дни казались похожими друг на друга. Открывая по утрам кафе, я размышляла о своей новой, но уже ставшей такой привычной работе в «Коньке». Меня удивляло, как быстро я привыкла к жизни в Россуэе. Не думала, что это случится так легко. И уж тем более я не ожидала, что буду получать от нее удовольствие.
Но потом на мои мысли словно опускалось темное облако. Я понимала, что не останусь здесь навсегда. Как только папе станет лучше, я снова уеду в Лондон и вернусь к своей прежней жизни. Раньше я не сомневалась, что лондонская жизнь – это то, что мне нужно, но теперь это уже не казалось таким уж очевидным.
После барбекю Бекс несколько раз заходила ко мне выпить кофе и поболтать, и я с радостью ее принимала. Однажды мы даже вместе сходили в бар – включая Бриз, которая висела у нее в слинге и которую она кормила грудью. Я знала, что Бекс кормила Шторма до двух лет и хотела делать то же самое с Бриз. Когда я сказала об этому Эду – мы говорили по телефону, – он пробормотал: «Фу, какая гадость», – и издал соответствующий звук.
– Надеюсь, она не собирается делать это на празднике наречения, – добавил он.
– Ради бога, Эд, ты говоришь так, словно это что-то отвратительное и противоестественное, – возмутилась я. – Кстати, про праздник наречения – ты уже купил билет на самолет?
