– Я сделаю другой сэндвич, – сказала она, вставая с места.
– Не стоит. Я не голодна.
Выйдя из комнаты и тихо закрыв за собой дверь, Ройшн услышала за спиной мамины рыдания. Гортанный, почти утробный звук. Как хорошо он ей знаком…
Ройшн унесла на кухню сэндвич и разбитую тарелку. Ей не хотелось возвращаться в комнату. Неизвестно, сможет ли она справиться со всем этим сегодня. За слезами последуют обвинения. Мать будет говорить, что Ройшн тоже виновата в этой катастрофе. Что она наверняка могла бы что-то сделать. Что она ее предала.
Возле лестницы Ройшн сняла туфли и босиком поднялась наверх. Все, что ей сейчас нужно, это укрыться в своей комнате.
Состояние матери иногда менялось. Бывало, что она почти не пила, и в такие дни жить вместе с ней было намного легче. Но потом в доме снова появлялся шерри, и на нее снова накатывала депрессия. Тоска и боль хлестали из нее с такой силой, что Ройшн боялась находиться с ней в одной комнате.
Поднявшись по лестнице, Ройшн направилась в заднюю часть дома, где находилась ее спальня. Сюда уже не доносились рыдания матери. Она вошла в комнату, закрыла за собой дверь и рухнула на кровать.
Ей нужно хоть немного тишины и покоя, чтобы обдумать свои дальнейшие шаги. Игру надо довести до конца. Возможно, тогда у мамы появится хоть что-нибудь, за что она сможет зацепиться, чтобы выбраться из этой ямы.
Глава 4
Переходный возраст
Девять месяцев до отъезда
Я ненавижу свои кудри. Ненавижу, что я рыжая. Ненавижу эти чертовы рыжие волосы. Ненавижу Джоди Райта и его приятелей, которые все время зовут меня «Кудряшка Хёрли». Развернувшись к ним спиной, я пулей вылетела из клуба, гордо вскинув голову. Пора бы уж привыкнуть, но все равно – больно.
– Ого, да это никак Эрин?
Я остановилась и увидела Найала Маршалла, который сидел в машине и курил сигарету, выдыхая дым через опущенное окно. Выглядел он клево. Я перевела взгляд на соседнее кресло. Там сидел его приятель, Шейн Райт. Они слушали драм-н-бэйс. Шейн выбросил из окна окурок и кивком поздоровался со мной.
Найал, похоже, ждал ответа. Оплошать было нельзя. В тихих водах нашего городка Найал считался очень крупной рыбой. По нему сохли почти все мои сверстницы. Собравшись с духом, я положила руку на бедро, слегка изогнула талию и выставила вперед ногу.
– Само собой, – ответила я.
– Решила удрать из клуба? – спросил он.
Я пожала плечами.
– Там скучно.
– Одни дети, верно? – Найал оглянулся на Шейна, и оба рассмеялись.
