По ходу повествования, зачастую в комментариях к тексту автором был допущен ряд неточностей, а то и явных фактических ошибок, что заставило дополнить его сноски примечаниями переводчика. Зачастую спорные утверждения связаны с логикой отстаиваемой в книге концепции, однако едва ли уместно упрекать Мюнклера в намеренном искажении или тенденциозном отборе фактов. Скорее речь идет о манере, достаточно часто встречающейся в работах такого уровня, требующих известной генерализации. Масштабы увлеченности их авторов собственными действительно стройными выводами, столь удачно складывающимися в простую до гениальности картину, приводят к тому, что необходимости перепроверки отдельных ее элементов, особенно второстепенных, элементарно не ощущается. Кроме того, разнится и уровень владения историческим материалом. Это связано не только с особенностями подбора литературы, но и с кругом общения, что на примере данной книги просматривается вполне отчетливо. Супруга автора, несомненно, сделала многое для того, чтобы у него была точная и высокопрофессиональная оценка ситуации в Испании Нового времени, так как Марина Мюнклер долгое время занималась этой проблематикой в своих научных изысканиях. С другой стороны, действительно близких людей и единомышленников, являющихся специалистами, например, по России, у автора, очевидно, нет, отсюда многочисленные неточности, тем более бросающиеся в глаза представителю той страны, о которой он пишет с такой уверенностью.
Примечания ничуть не уступают по важности основному тексту и демонстрируют набор тех авторов, которые принципиально важны для построений Мюнклера. С некоторыми из них он полемизирует, в ряде же случаев избранные работы являются для него не требующим перепроверки источником информации по истории той или иной страны в данный конкретный период. Разумеется, было бы неверно ожидать иного подхода в достаточно глобальной работе с такими хронологическими рамками, однако остается ощущение того, что представленный взгляд на историю империй основан на вполне определенном наборе прочитанных автором трудов, которые он счел лучшими по данной тематике к настоящему моменту. При этом для него нет безусловного приоритета новейшей литературы, кроме того, его как политолога впол-
в интересующей его сфере еще в Афинах классического периода. Отсюда же и проблема подбора синонимов, вообще значительно менее актуальная для немецкого языка, нежели для русского, а в данном случае еще и сопровождающаяся необходимостью максимально точно передать мысль автора. Сам Мюнклер лишь под конец книги проводит четкое различие между эпитетами «имперский» и «империалистический», однако их дифференцирование слишком важно для методологии его подхода и его анализа построений других ученых, чтобы можно было достаточно вольно оперировать ими, а тем более взаимозаменять ради стилистических красот. Стиль же самого автора достаточно характерный для политологических работ: обилие специфических даже по меркам смежных гуманитарных дисциплин терминов при достаточно живом изложении, приближающемся к манере устного выступления, без претензий на излишнюю наукообразность или нейтральную туманность выводов и формулировок. Терминология автора, характеризующаяся большой долей заимствованных из других языков понятий, представляет определенную трудность для отечественного читателя, в том числе потому, что, в связи со сравнительной новизной политологии как научной дисциплины в нашей стране, в ряде случаев устойчивой традиции в передаче тех или иных понятий еще не сложилось либо же попытки введения в отечественный научный оборот того или иного термина пока и не предпринимались вовсе. Разумеется, этот процесс будет в дальнейшем выведен на должный уровень, но в настоящий момент остается риск не слишком корректного использования неологизмов или уже имеющихся, но применяемых в несколько иных случаях терминов. Остается лишь надеяться, что интенсивные исследования истории и теории империй в России, на недостаточное внимание к которым на Западе справедливо сетует автор, смогут ликвидировать существенное отставание в развитии понятийного аппарата.
