Г. Мюнклер продолжает активную работу по имперской проблематике, недавно выпустив куда более объемный, нежели этот, труд по истории Первой мировой войны. Будучи весьма плодовитым автором, Мюнклер удостаивался многих престижных наград и стипендий, а издательство «Rowohlt» стало для него фактически постоянным партнером. Став в юности сторонником социал-демократических идей, Мюнклер и сейчас работает над проектами по публикации наследия Маркса и Энгельса, а также Л. Фейербаха, что отнюдь не делает его фанатичным приверженцем марксистской методологии. Он выступает и в качестве политического обозревателя, высказываясь порой достаточно резко по меркам проамерикански настроенных кругов Запада, приводя аргументы против недавних законодательных инициатив в сфере регулирования Интернета или по вопросу о кризисе на Украине и в Крыму. Настаивая на более самостоятельной позиции Европы, вплоть до придания политике ЕС фактически имперских черт, Мюнклер в то же время настаивает на учете имперской логики в действиях и других держав, в частности России. Многие из его статей на злободневные темы и легли в основу книги, что потребовало от автора значительных усилий по систематизации своих работ.
Уже оглавление книги — шесть глав, шаг за шагом разбирающих поставленные вопросы, порой почти риторические, — показывает, сколь целостную концепцию имперской теории и истории попытался создать автор, привлекая широкие, но при этом лишь безусловно необходимые исторические аргументы и параллели. Большую роль для Мюнклера играют не только марксистские построения, но и долгое время не считавшаяся несовместимой с ними теория элит. Автор не стесняется принципиальной, хотя и корректной критики многих теорий, положения которых за десятилетия стали восприниматься некритически, без действительно объективного анализа выдвинутых гипотез. В частности, ему удается достаточно легко показать тенденциозность многих теорий империализма, но отнюдь не для того, чтобы впасть в иную крайность — увлечение субъективными факторами, встав «на грань психопатологии».
Большой опыт общения с американскими коллегами проявляется в увлечении автора устоявшимися в международном научном сообществе англоязычными терминами, которые он использует без перевода, в основном для того, чтобы не нарушать принципа «бритвы Оккама», а также ради демонстрации смыслового единства с коллегами из США, Великобритании и других стран. При высокой интегрированности научного пространства Европы и Северной Америки это является не только признаком хорошего тона, но и устоявшейся традицией, отражающей даже на уровне лексики стремление исключить погрешности перевода при заимствовании концептуальных идей. В России такая манера далеко не столь распространена, однако вряд ли стоило бы приводить текст Мюнклера к отечественным стандартам академического изложения, которые при всех их многочисленных преимуществах восходят все же к советской эпохе и поставленным ею политико-пропагандистским задачам. К тому же современного читателя едва ли можно удивить значительным количеством англицизмов или цитированием англоязычных авторов на языке оригинала.
