— Ну давайте заключение о подлинности картин доверим нашим экспертам! — старался сохранить лицо Солодовников.
— Именно об экспертизе я и хотела вас попросить, — гнула свою линию Соня. — Видимо, кража картин готовилась очень тщательно. Специально была изготовлена копия одного из полотен, да такая, что и вы, Николай Андреевич, не отличили. И изготовлена она была только затем, дабы выставить Миро Милехина вором. Вероятно, для того, чтобы навести правоохранительные органы на ложный след…
— Ну в таком случае это им удалось, — вставил Астахов.
— …Но, возможно, и потому, что Миро кому-то в чем-то сильно мешал, — закончила свою мысль адвокат.
— Да, но где же в таком случае мои картины? — повернулся Николай Андреевич к Ефрему Сергеевичу.
— Следствие еще не закончено… — отвечал Солодовников не очень уверенно.
— Следствие изначально шло по ложному пути! — констатировала Соня. — Во всяком случае, моей задачей было доказать невиновность моего подзащитного.
Сидевшая за каким-то шитьем Земфира подняла голову — в дверях ее палатки стоял хмурый Баро.
— Узнаешь? — протянул он ей ожерелье.
— Да… — еле слышно отвечала испуганная женщина.
— Я подарил его тебе, когда ты сказала, что ждешь ребенка. Ты не догадываешься, где я мог его взять?
Но Земфира только виновато опустила глаза.
— Вижу, догадываешься! — Так и не получив никакого ответа, Зарецкий продолжил: — Не молчи, я жду!
— А что говорить? — сказала Земфира уже не с испугом, а с какой-то грустью. — Если ты и так все знаешь… — Она думала, что Баро разыскал Тамару и вместе с ее ожерельем выкупил ее тайну.
— Все, да не все! Это мой подарок тебе. А ты его отдала кому-то. И я хочу знать — кому именно, Земфира! Что, подарила кому-то, кто сильно нуждался в деньгах?
— Кто нуждался? — Она не поняла его язвительной иронии.
— Тот, кто продал ожерелье скупщику. Я хочу знать, Земфира, кто он!
— О ком ты говоришь? — Она никак не могла взять в толк, к чему ведет Рамир.
— Я говорю о том, кому ты отдала и это ожерелье, и свою душу! Скажи мне правду — кто этот мужчина, из-за которого ты ушла от меня?
Земфира не верила своим ушам:
— Ты… Ты считаешь, что я тебе изменяю? — Она с трудом выговорила это слово.
— А разве не так?
— Так вот как ты все понял…
— А как же еще мне понимать твой уход?!
— Не так, Рамир!
— Тогда, может быть, ты мне все наконец объяснишь?
Но Земфира только посмотрела на Баро с нежной грустью и заговорила о другом:
— Ты подарил мне ожерелье, когда я сказала, что жду ребенка. А если б я этого не сказала, ты бы мне его не подарил?
