— Ты?! Значит, это ты взялась меня защищать?
— А чему ты удивляешься? Это моя работа.
— Соня, спасибо тебе большое, что пришла, но от твоих адвокатских услуг я, наверное, откажусь.
— Почему? Если это из-за гонорара, то мне ничего платить не надо. Я буду тебя защищать, потому что уверена в твоей невиновности!
— Сонь, ты не путай наши дружеские отношения с работой.
— Но нельзя же просто сидеть сложа руки и ждать чего-то. Надо верить в правосудие!
— Я в сказки давно уже не верю!
— Между прочим, я этим сказкам пять лет училась.
— Ну так я тебе скажу, что для начинающего адвоката дело ты выбрала неудачно! — В голосе Миро появилась жесткость.
— Почему?
— Да потому, что никакой суд не поверит в невиновность цыгана, которого обвиняют в воровстве! — И парень резко встал, попросив надзирателя увести его обратно в камеру.
— Миро, останься, пожалуйста, и давай поговорим спокойно! — не менее жестко сказала Соня — так мог бы говорить опытный адвокат, всю жизнь общавшийся с обвиняемыми в преступлении, а не молодая красивая девушка.
И парень подчинился, сел на место.
— Привыкни к мысли, что тебе необходим адвокат, — Соня брала быка за рога, — и суд не может состояться, если у обвиняемого не будет защиты. Тем более что адвокат, который верит в твою невиновность так, как я, — это большой плюс!
— Это нужно для защиты?
— Нет, это нужно для меня… — на одну секунду дала слабинку Соня, но, тут же спохватившись, снова взяла в руки и себя, и разговор: — Так что не будем терять времени. Расскажи мне все, что ты помнишь о дне этой кражи.
…Так у подозреваемого Милехина появился и начал работать адвокат.
* * *
Зарецкий вернулся в дом. Люцита дожидалась цыганского барона.
Баро пригласил ее к себе в кабинет, сам подошел к столу, открыл ящик, достал оттуда узелок, развязал его — и Люцита увидела свои же, проданные скупщику золота украшения.
— Откуда они у тебя? — спросила она удивленно.
— Во всяком случае, я их не украл. Тут все по-честному. Забери их.
— Но я не понимаю… Нет, я их не возьму. Это мой вклад в освобождение мужа.
— Люцита, твой муж на свободе. А украшения — у меня. Так что бери их, носи и радуйся!
— Не надо, Баро… Спасибо, но я не возьму их обратно! Я все готова была отдать, чтобы спасти Богдана. Вот если бы я отдала мою руку или мою душу — как бы ты мне их вернул?
— Но ведь эти украшения — не твоя душа. И их можно вернуть. Так что бери и носи!
Но цыганка никак не соглашалась.
— Да уж, ты с детства была упрямой девочкой, Люцита. Но подумай: эти украшения носила твоя бабушка, потом твоя мать. Они передавались из поколения в поколение! Так неужели ты хочешь нарушить цыганскую традицию?
