— Коля, а если бы ты их не получил, ты бы очень расстроился?
— Расстроился — это не то слово! Да у меня бы просто сердце остановилось!
— А как же все остальные, Коля? Как же все те, кто не вхож в нашу гостиную? Им никогда этой красоты не увидеть?
Астахов поначалу даже не понял, что Олеся имеет в виду…
— Погоди-погоди… ты что, считаешь, что коллекционирование картин — это нечестно? Что я забираю и прячу их от всего остального человечества?
— Коля, я не хочу с тобой спорить. — И Олеся вышла на кухню.
* * *
Палыч с Рубиной пили чай. После долгих дней упорной борьбы с болезнью за возвращение памяти, после долгих недель сомнений как жить дальше, после долгих месяцев терпеливых уговоров и ухаживаний своего верного возлюбленного Рубина решилась уйти из табора и переехать на квартиру, которую снимал директор автосервиса Павел Павлович Пименов. И вот теперь вечером, после возвращения Палыча с работы, они пили чай.
— Знаешь, Паша, о чем я думаю: столько лет я была шувани, а ведь шувани все про всех знают…
— Ну?
— А я все время думала о тебе… Думала, а не знала, не догадывалась, что ты в семьдесят лет жениться надумаешь. И на ком? На мне!
Палыч рассмеялся.
— Да, сколько лет мы скитались по свету друг без друга. Это же просто черт-те что такое — столько времени даром потерять!
— А я вот не могу сказать так, Паша, что я все эти годы даром потеряла. У меня была дочь… Я помогала людям, люди меня уважали…
— А я все эти годы думал только о тебе… — Палыч не мог оторвать от любимой нежного взгляда.
— Я тоже никогда тебя не забывала!
— Не жалеешь, что ушла из табора?
— Нет, я ведь с тобой. Только, знаешь, не понятна мне моя новая жизнь…
— А что же тут непонятного? Все точно так же… — Палыч давно уже чувствовал со стороны Рубины какое-то беспокойство, но боялся даже спрашивать ее об этом.
— Так, да не так, Паша… Понимаешь, в таборе я помогала людям. А тут? Кому, чем помогать?
— Как это кому? А мне? Мне! Когда ты со мной, у меня любое дело ладится!
— Паша, я же серьезно. Ну не могу я без дела сидеть!
— Хорошо. Давай так: я буду ремонтировать машины, а ты — гадать хозяевам этих машин! Чем не дело?
— Да я даже не знаю, с какого боку к этим машинам подходить! — усмехнулась старая цыганка.
И тут Палычу в голову пришла потрясающая мысль.
— Рубина! А хочешь, я тебя научу водить машину?
Но Рубина только отмахнулась, приняв эти слова за еще одну попытку ее развеселить:
— Опять смеешься?
— Да нет, я серьезно! Научишься водить, заработаем денег, я куплю тебе машину — и будем мы с тобой раскатывать по городу. Ты за рулем, я рядышком. А потом наоборот.
