– Прекрати этот балаган, Джексон. Ты знаешь, что мне тут не место. Я хочу моего ребенка. Что ты наболтал всем про меня?
Глядя прямо вперед, он ответил:
– Я сказал, что ты больна и вернешься домой, как только поправишься.
– А мама? Что ты сказал моей маме?
Он остановился и пристально на меня посмотрел.
– Ей я сказал, что у тебя нарастающая депрессия из-за воспоминаний о Джулии и смерти отца и что ты пыталась покончить с собой.
– Что? – вскрикнула я в ужасе.
– Она хочет, чтобы ты оставалась в клинике столько времени, сколько потребуется, чтобы ты поправилась.
– Ненавижу тебя. Зачем ты это делаешь?
– А ты как думаешь?
Я сорвалась на крик.
– Я тебя любила. Мы были так счастливы. Я не понимаю, что произошло. Почему ты так изменился? Как ты можешь ждать, что я останусь с тобой, когда ты угрожал нашему ребенку и так ужасно вел себя со мной?
Джексон пошел дальше. Он был спокоен до умопомрачения.
– Не понимаю, о чем ты говоришь. Никому я не угрожал. С тобой я обращаюсь, как с королевой. Тебе завидуют все вокруг. Если время от времени я ставлю тебя на место, что ж – это часть супружеской жизни. Я не такой забитый подкаблучник, каким был твой отец. Именно так ведет себя с женой сильный мужчина. Привыкай к этому.
– К чему привыкать? К насилию? Я к этому никогда не привыкну.
У меня пылали щеки от злости.
– К какому насилию? Я тебя ни разу пальцем не тронул.
– Есть другие виды насилия, – сказала я, ища в его лице хоть что-то, что напомнило бы мне о том человеке, которым я его считала.
Решив использовать другую тактику я произнесла более мягким голосом:
– Джексон?
– Гм-м-м?
Я вдохнула поглубже.
– Я несчастлива и думаю, что ты тоже.
– Конечно же я несчастлив. Моя жена пыталась похитить моего ребенка у меня без всякого предупреждения.
– Почему ты хочешь, чтобы я вернулась домой? Ты же меня не любишь.
Он остановился и обернулся, широко раскрыв рот от удивления.
– Что? Ты серьезно? Дафна, я потратил последние два года на то, чтобы тебя обучить, натренировать, навести лоск, чтобы ты стала женой, какой бы я мог гордиться. Мы – красивая пара. Все на нас смотрят. Как ты можешь спрашивать меня, почему я борюсь за сохранение своей семьи?
– Ты со мной безобразно обращаешься с тех пор, как родилась Таллула, и с каждым днем это становится все хуже.
– Обвини меня в чем-нибудь еще раз, и ты ее больше никогда не увидишь.
Он зашагал вперед – на этот раз быстро.
Я попыталась догнать его и отказалась от примирительного тона.
