Джексон встал.
– Ты этим занимаешься уже несколько месяцев, и смотри, до чего ты себя довела. Такими темпами ты скоро в дверь войти не сможешь. Я хочу мою жену обратно.
Сегодня же позвоню в соответствующую службу и найму няню. Ты будешь спать по ночам, а утром делать зарядку. Я настаиваю.
– Но я же кормлю ребенка грудью!
Джексон вздохнул.
– Да, еще и это. Это отвратительно. Твои груди стали похожи на два туго надутых воздушных шарика. Не желаю, чтобы у тебя сиськи свисали до пола. Хватит уже.
Я вскочила. У меня ноги подкашивались, меня охватил приступ тошноты. Я побежала в ванную. Как он мог быть настолько жесток? Я сбросила пеньюар и посмотрела на свое отражение в большом зеркале. Но почему же я раньше не замечала всего этого целлюлита? Я шлепнула ладонью по бедру. Как желе. Прижала руки к животу, надавила. Будто тесто перемешиваю. Он был прав. Повернулась к зеркалу спиной. На ягодицах противные ямки. С этим нужно было что-то делать. Настало время вернуться в спортзал. Я задержала взгляд на грудях, вызывавших у моего мужа такое отвращение. Я сглотнула подступивший к горлу ком, оделась и спустилась вниз. На кухонном островке лежал список продуктов, которые следовало купить. Я приписала к перечню еще один пункт. Молочная смесь.
На следующее утро Маргарита приготовила завтрак, который мог бы обилием поспорить с тем, что подают в отеле «Ритц». Войдя в кухню, Джексон положил на свою тарелку оладьи, бекон, клубнику и свежеиспеченный маффин. Я подумала о дневнике похудения, который он мне вручил, и почувствовала, что краснею. Он с ума сошел, если решил, что может диктовать мне, что мне можно есть, а что нет. Я решила, что приступлю к диете завтра и так, как сама пожелаю. Я схватила тарелку и нацелилась вилкой в блюдо с оладьями. Только я собралась взять оладью, как Джексон выразительно кашлянул. Я посмотрела на него. Он едва заметным кивком указал на блюдо с фруктами. Я вдохнула поглубже, наколола вилкой три оладьи и положила на свою тарелку, не глядя на Джексона. Взяла бутылку с сиропом и полила оладьи так, что они поплыли по тарелке. Не спуская глаз с Джексона, я отправила в рот кусок оладьи, щедро политый сиропом.
Я заплатила за свой маленький бунт. Не сразу же – нет, это было не в стиле Джексона. К тому времени, как он осуществил возмездие, прошло три недели с того утра, и я успела почти обо всем забыть. А он не забыл. Должна была приехать погостить моя мать. После смерти моего отца она приезжала часто – каждые несколько месяцев, и я поощряла ее визиты. Свою месть Джексон привел в действие вечером накануне приезда моей мамы. Он дождался момента, когда Таллула была уложена спать, и пришел в кухню, где я разговаривала с Маргаритой насчет меню завтрашнего ужина.
