. Таким образом, одно и то же слово обозначает божество и жертвенную часть
[279]. Дело в том, что богиня воплощается в ходе самой церемонии, и вот как происходит это воплощение. В руки жреца, предварительно смазанные
[280], кладут иду]; другие жрецы и жертвователь окружают ее и прикасаются к ней
[281]. Когда они находятся в этом положении, надо призвать богиню
[282][283]. Здесь речь идет о призыве в собственном и техническом смысле слова {vocare in — «вызывать»). Божество приглашают не только присутствовать на жертвоприношении и участвовать в нем, но и сойти в приносимый дар. Совершается самое настоящее пресуществление. На адресованный ей призыв богиня является, принося с собой все формы мифических сил — солнца, ветра, воздуха, неба, земли, животных и т. д. Таким образом, как говорит один текст, идой (жертвенной частью) исчерпывается все что есть
283
хорошего в жертве и в мире .
Тогда жрец, державший ее в руках, съедает свою часть[284], а затем жертвователь свою[285][286]. И все сидят молча, пока жертвователь не ополоснет
рот286. После этого[287] надлежащие части раздают жрецам, каждый из которых представляет одного из богов[288].
Обозначив различия в ритуалах, которые только что были сопоставлены, обряды передачи доли богам и использования своей части людьми, важно отметить их сходство. Те и другие включают одни и те же приемы, предполагают одни и те же действия. В обоих случаях мы обнаружили окропление кровью; наложение шкуры, в одном случае — на жертвенник или идола, в другом — на жертвователя или объект жертвоприношения. Вкушение пищи, фиктивное и мифическое — в том, что касается богов, реальное — в отношении людей. По существу, содержание этих разных операций идентично. Выполняется задача связывания убитой жертвы либо с сакральным миром, либо с лицами или вещами, которые должны получить выгоду от жертвоприношения. Окропление, касание, наложение содранной шкуры — явно лишь разные способы создания такого контакта, который причащение пище поднимает до высочайшей степени близости: ведь оно приводит не просто к внешнему сближению, но к смешению двух субстанций, когда одна настолько поглощает другую, что они становятся неразличимыми. Но если два обряда до такой степени подобны, то и преследуемые в том и другом случае цели не лишены сходства. В обоих случаях требуется связать религиозную силу, накопленную в пожертвованном объекте последовательными освящениями, с одной стороны — со сферой сакрального, с другой — со сферой профанного, к которой принадлежит жертвователь. Обе системы, каждая по-своему, участвуют в установлении этой связи, которая в результате нашего анализа представляется нам одной из самых примечательных черт жертвоприношения. Жертва — это посредник, благодаря которому устанавливается контакт. Через нее все сущности, встречающиеся в жертвоприношении, соединяются. Все сходящиеся в ней силы сливаются.
