Она посмотрела на меня и сглотнула с таким трудом, что я услышал звук в ее горле.
— Вы… любите его книги так же, как я? То есть… мне ужасно тошно, оттого что приходится отдать ее вам. Я столько лет ее искала. — Она коснулась лба, провела кончиками пальцев по вискам и вниз по лицу. — Пожалуйста, берите и… уходите.
Я вскочил с дивана и положил деньги на стол. Прежде чем уйти, я написал на клочке бумаге свое имя и адрес. Вручил ей и пошутил, что она может приходить навещать книгу, когда захочет. Роковое решение.
Примерно через неделю я остался вечером дома, чтобы кое-что прочесть. Редкий случай — в моей норе было даже уютно, потому что на улице бушевала одна из тех зимних бурь, когда противный секущий дождь ежеминутно сменяется мокрым снегом и наоборот. Но после Калифорнии, где всегда одинаково солнечно, климатические перепады Коннектикута имеют для меня свою прелесть.
Около десяти часов раздался звонок в дверь, и я встал с мыслью, что, наверно, какой-нибудь шут снес со стены раковину в мужском умывальнике или выбросил в окно соседа по комнате. Общежитие школы-интерната — это третий или, может, четвертый круг ада. Обуреваемый сложными чувствами, я открыл дверь с готовым сорваться с губ рычанием.
На ней было черное пончо до колен, с капюшоном, и она напоминала священника времен инквизиции, разве что ее накидка была резиновой.
— Пришла вот навестить. Не возражаете? У меня есть кое-что показать вам.
— Заходите-заходите, очень здорово. А я-то думал, с чего бы это «Персиковые тени» сегодня так разволновались.
Когда я сказал это, она уже стягивала через голову накидку и остановилась, чтобы улыбнуться мне. Тогда впервые я заметил, какая она маленькая. На фоне черного, блестящего от дождя пончо ее мокрое лицо сияло белизной. Странной розоватой белизной, но мило и как-то по-детски. Я повесил мокрую накидку и жестом пригласил Саксони пройти в комнату. В последний момент мне вспомнились ее куклы, и что она еще не видела мои маски. Подумалось о последней женщине, входившей посмотреть на них.
Саксони сделала два шага в комнату и остановилась. Я стоял позади и поэтому не мог видеть выражения ее лица в первый момент. А хотелось бы увидеть. Через несколько секунд она двинулась к ним. Я стоял в дверном проеме, гадая, что она скажет и какую захочет потрогать или снять со стены.
Никакую. Она долго смотрела и в какой-то момент потянулась к багровому мексиканскому черту с толстой синей змеей, что высовывалась из его рта и свивала кольца вдоль носа, — но остановила руку на полпути, уронила вдоль туловища.
