И если запах свежей выпечки не заставит его задержаться, значит, он болен одним из двух: насморком или другой девушкой.
Андрей оказался совершенно здоров.
— Мн-н-н, — мычал он, впиваясь зубами в пончик, и смотрел на Катю такими влюблёнными (на самом деле просто благодарными) глазами. — Как вкусно-то!
След от сахарной пудры остался у него на верхней губе белыми усами, и Стефания залилась смехом, глядя на брата. Катя показала пальцем на своё лицо, улыбаясь.
Он вытер губы, а потом поднялся, чтобы умыться.
— Не надо было ему говорить, — заговорщицки прошептала девочка. — Пусть бы так и шёл на работу.
— Я всё слышу, — ответил ей брат. Он вытер лицо и повесил на место полотенце. — И это говорит кто-то, проходивший весь день с усами от брусничного морса?
— Никакой это был не морс, а самые настоящие пиратские усы, — Стеф показала язык и демонстративно отвернулась.
— И самая настоящая пиратская грязь, — ответил Андрей и развернулся к Кате. Её кофе остыл, румяный пончик так и лежал нетронутым на её тарелке — она совершенно забыла о том, что тоже собиралась перекусить. — Катя, спасибо за завтрак. Никогда не ел ничего вкуснее.
— Не за что, — ответила она, небрежно пожимая плечом, словно ей это действительно ничего не стоило. Словно это не она в пять утра месила тесто. Не она переживала, что оно не поднимается. И вовсе не она обожглась брызнувшим кипящим маслом и пять минут держала руку под струёй холодной воды, но волдырь всё равно образовался. Катя посмотрела на обожжённый палец как на нечто незначительное.
— Ну, мне пора, — Андрей оглянулся в направлении двери. — Стеф, веди себя хорошо. Не заставляй меня краснеть за твоё поведение, ладно?
— Не переживай, — Катя встала, чтобы проводить его до двери. — Я уверена, мы поладим.
— Стеф, — брат упорно ждал ответа именно от сестры.
— Ладно, — пробурчала девочка, не поворачиваясь.
— Ну, вот и славно. Пока!
Андрей поднял руку на прощание, а потом Катя смотрела, как он побежал к калитке и чуть не упал, споткнувшись об Гастона.
«Он опаздывал, но задержался ради моего завтрака. Ему понравилось. Он оглянулся», — Катя была практически счастлива.
И не сговариваясь, они со Стеф засмеялись, надеясь, что Андрей их не слышит.
«Если не брать на себя роль курицы-наседки и не носиться с вполне самостоятельным ребёнком как с золотым яйцом, то следить за семилетней девочкой совсем не утомительно», — так думала Катя в первые пять минут добровольно взваленной на себя обязанности.
