— Не зайдете помянуть Вышеславского?
— Не могу, к сожалению. Вот часок для вас выкроил. — Он скупо улыбнулся. — Вы у нас как внештатный сотрудник… И вполне дельный.
Сиреневая аллейка. Лужайка с наполовину выкошенной травой («Видите, это Тимоша косит… наверное, с утра успел, позже я его на кладбище видел». — «Что он там делал?» — «Могилу академику копал». — «Вообще этим Тимошей стоит заняться».) Пышный каштан над колодцем, заросли. Несколько сломанных веток на кустах бузины и боярышника.
— И это все? — спросил майор разочарованно.
— Трава местами была примята, по направлению к моему участку, но выпрямилась на солнце, когда испарилась роса.
— Кем примята? Вы ж говорили: девушка проходила.
— Были другие следы, клянусь! Спросите у Саши. Мы оба слышали шаги по гравию, видели силуэт на лужайке, во-первых. Во-вторых: у девочки не хватило бы сил нанести мне такой мощный удар. И в-третьих, не забывайте: на Анну было совершено нападение ровно за сутки до убийства Вышеславского.
— Кстати, — вспомнил Сергей Прокофьевич, — у нас в лаборатории обследованы те листы писчей бумаги.
— Что за листы?
— Руки убийца вытирал в кабинете академика.
— Есть отпечатки?
— Кровавых нет, смазаны. Но на одном листке в углу единственный довольно четкий отпечаток большого пальца, не принадлежащий покойному, а также внуку, журналисту и Рюминой.
— А кому?
— Надо у остальных снять и сверить.
Они услышали позади шорох: Померанцев с иронической улыбочкой изготовился «щелкнуть» сыщиков — дилетанта и профессионала. Майор вопросил строго:
— Делать больше нечего?
— На благодарную память, гражданин следователь, ведь не посадили.
— Не зарекайтесь. Вот найдем пробел в вашем алиби…
Журналист согласился с притворным вздохом:
— Кто очень хочет, тот всегда найдет.
Поминальная компания пила водку и закусывала чем Бог послал (что с утра наготовила Анна). Иван Павлович залпом принял полный серебряный стаканчик, закурил, откинулся на спинку стула. Встретил жадные взгляды — за ним наблюдали. В сверкающих началом заката витражных стеклах сад преображался в сказочный вертоград, в котором растет аленький цветочек и прячется чудовище. А ведь чудовище, вполне вероятно, притаилось тут, на веранде: изменчивые в цветных огнях лица, все без исключения, казались одухотворенными духом нездешним, выражаясь по-старинному, будто заглянули за смертный предел, ужаснулись и еще не пришли в себя.
Ядерщица не выдержала первой, пробасив:
— Что новенького? Убийцу поймали?
