. В таком случае, мы идем с мелкими букашками нос к носу, а коммунизм членистоногие конкуренты построили давным-давно.
Муравьиная модель хороша лишь тем, что иллюстрирует отношения людей безотносительно места их обитания. Так сказать: «In puris naturalibus»[21]. Город — «большой муравейник», проникнутый тысячами разнообразных личных связей, семейных, социальных и прочих взаимоотношений, как, впрочем, любое человеческое поселение. Потому Город не очень годится для анализа, поскольку, для чистоты эксперимента надо брать наиболее простую, четко выраженную модель: семью в степи, изолированную деревню — Не-Город. Город неимоверно усложняет эти отношения, а не какая-нибудь трущоба, «фавелла» — аморфный организм, вроде остановившегося на свалке табора, где каждая клетка сама за себя.
Человеку никогда не достичь общественной гармонии. Всегда кто-то будет недоволен. Меньшая или большая часть, даже один единственный человек. В самой людской природе стремление к лучшему, лучшему для себя только возникающее из реального или мнимого недовольства собой. Возможна лишь иллюзия гармонии, что показывают разнообразные общины сектантов с их вечным медитативным самогипнозом о всеобщем и личном счастье, при реальности полного растворения в коллективном теле сообщества.
Вот один из ответов Города: человек идет в него за счастьем. Идет со своей мечтой о счастье. Идет от Природы, где он, следовательно, несчастен. Город — некий идеальный Небесный град, существующий в мечте, а не наоборот, как думают некоторые, что наши «Святые» города лишь проекция «Небесного града». Как известно, лишь устойчивые миры мечты, именуемые мифами, переносят с грешной Земли на небеса свои проекции (или прячут под землю свои пороки) с тем, чтобы однажды воплотить этот град небесный на тверди.
Всякий раз, закладывая новый город, мыслят его идеальным местом, новым «городом-садом». Но реалии всякий раз вносят свои коррективы, поскольку на мечту никто не ассигнует астрономических сумм. Потому всякий раз выходит то новая крепость — форпост колонизации или ядро обороны, то новая фабрика, в том числе фабрика оружия, то кузнеца кадров, то город-завод, то город-склад и город-биржа, то город-порт… Все хотят есть, потому вынуждены пребывать в заботах земных. Трудиться даже во граде Ватикане или во граде Мекка.
Град духовный, град небесный очень даже воплотим на Земле. Имя ему Монастырь. Чистая духовная жизнь, богословские споры, бдения, посты, моления. Храмы, библиотеки, хозяйственные пристройки, винный погреб (обязательный только для христиан — буддисты и суффии превосходным образом обходятся без него посредством развитых методик медитации). Отгорожен стеной от Мира, храним крепкой стражей. Все хорошо, только люди идут туда не жить, но служить Высшему Началу, потому детей не плодят, но забирают их от Мира. Выходит парадокс: жилище отшельников, деревня сплошных скитов. И чем-то все это напоминает тюрьму, зону с кельями — одиночными камерами, уставом жесткого внутреннего распорядка, иерархией, бесплатной трудовой повинностью, массой ритуальных действий, различного рода наказаниями, обетами безбрачия, покаяния, молчания ибо res sacrosanctae, extra commercium hominum
