Стихи, каллиграфия, акварель, поэтические турниры — прекрасный мир древнеяпонской прозы и старокитайской поэзии. Празднества, балы, писание стишков «ненароком», издание их практически задаром — «золотой век» поэзии русской. Поручик Лермонтов, камер-паж Пушкин, дипломат Грибоедов. Все состояли при службе, но за литературу с них спрашивали не как с чиновников, но как с лиц частных еще более как с «членов высшего общества». При любой системе гений не вписывается ни в какие рамки, всюду творит свой личный «Париж». От того в том же «идеальном» древнем Китае мудрецы предпочитали оставлять ранги придворных советников, занимать должности незначительные или вовсе удаляться в горы, проводя время в пьяных беседах в стиле «ветра и потока».
Во времена индивидуализма всяк художник мнит себя гением, всякое государство став сверхидеологизированным считает себя абсолютом. Нанятому мастеровому присваивают творческий чин, требуя исполнения согласно регламенту чина. Можешь выйти в «писательские генералы» или «киномаршалы».
Для художника который жить не может без края пропасти на государственном поприще разверзаются бездны. Художник — индивидуал и индивидуалист исторгающий творческий продукт из глубин души остро чувствует пресс власти. «Независимое искусство» в той или иной мере становится искусством протестным, сиречь политическим. Даже уход в «чистое искусство» шаг уже политический демонстрирующий личную независимость, подспудно утверждающий свободу творчества и отвергающий всякий контроль. Современные психологи утверждают, будто творчество невозможно под дулом пистолета. Отчасти так, если заставляют против желания творить «во славу». В любом случае получается халтура. Пусть и сверкнет в золе сожженного таланта позолота, все равно выйдет фальшиво, неискренне. Но если творить «вопреки», то всякая работа станет «на грани бездны», то есть на грани расстрела или сожжения на костре. Тогда потребуется вся сила таланта, вся сила горения, чтобы сотворить артефакт, при этом сохранить не только творение, но и саму жизнь. И мучаются в веках Гойя и Брейгель Мужицкий и сонм художников ХХ столетия.
Так государство установив над всем тотальный контроль становится основным стимулом, главным вдохновителем оппозиционного искусства. Сколь много создано на этом пути! Сколь остры переживания художников! Сколь высоко ценятся его произведения в среде единомышленников, там паче — врагов государства. И по закону тоталитарного искусства содержание, особенно политический текст и подтекст, становятся важней самого искусства. Государство держит самую крупную фигу в кармане, манипулирует общественным мнением, искажает факты, скрывает правду, заменяет истину официозным мифом. Так отплатим монстру его же монетой! Опытный читатель поймет намек, прочтет между строк, увидит сатиру на власть даже там, где ее никогда не было. Мастерски спрятанное всем очевидное. Все вокруг рукоплещут, а художник чрезвычайно горд: снискал народную славу вопреки высшей воле.
