1941-1945 годов власти продемонстрировали реализм в вопросах управ-ления и существенно ослабили политический и идеологический контроль над производством. После войны официально разрешили держать скот и пользоваться землёй в рамках приусадебных хозяйств, стихийно сложившихся в обстановке голода и неурядиц. Однако борьба идеологии против того, что можно назвать человеческой природой, продолжалась непрерывно и шла с переменным результатом. Власти делали всё возможное и невозможное, чтобы навязать свою волю населению, обескровить его, подавить малейшее сопротивление. Советский человек не мог укрыться от всевидящего ока государства, конролировавшего все его перемещения благодаря трудовой книжке, введённой в 1932 году. На Западе очень долго верили пропаганде, утверждавшей, что советский рабочий может хотя бы не бояться безработицы. Однако согласно законам 1938-1939 годов он мог быть уволен за четыре двадцатиминутных опоздания на работу, теряя при этом npato на выплаты из фонда социального страхования и на свою квартиру или комнату.
Нарастание сопротивления со стороны различных социальных групп: крестьянства, интеллигенции, религиозных конфессий, происходящее в обстановке террора и постоянной милитаризации общества, позволяет сделать два вывода. Во-первых, человеку органически необходимо иметь какие-то индивидуальные свободы, он погибает, когда становится рабом системы, которая стремится изменить его природу. Во-вторых, за эти десятилетия террора и насилия русский человек проявил себя гораздо менее апатичным и покорным, чем нам его представляли. Отсталое крестьянство, веками прозябавшее в крепостническом рабстве, не упускает ни малейшей возможности вырвать у власти хотя бы крохи индивидуальных свобод. Задушенное общественное мнение смогло возродиться в книгах и журналах САМ-ИЗДАТа. В обществе, насильно обращённом в коммуну, инстинктивные индивидуальные различия просачиваются через малейшие поры.
вопрособотмираниигосударства
Как бы то ни было, террор в принципе устранил последние враждебные классы. Начиная с 1934 года советская власть считает, что буржуазия как класс больше не существует. Вполне логично возникает вопрос о'б отмирании государства, являющегося инструментом классового господства. Сталину пришлось пересматривать некоторые положения марксистско-ленинского учения, поскольку ничто более не оправдывало наличие сильного централизованного госу-flapcifea. Можно заметить, что каждому послереволюционному периоду соответсвуют свои оригинальные причины сохранения и даже
