Главное сегодня – не уничтожать село. Вот едешь, видишь села разоренные. И вдруг – в стороне от основной дороги стоит крепкое село, крепкие дома.
Кто живет? Староверы живут. У них семьи большие, дома крепкие, хозяйство сильное. Не пьют, запрет у них на пьянку, не воруют. В Бога верят.
Каждый человек отвечает за себя и за своих близких. Жизнь – штука жестокая. И если мы выберем дорогу быдла, так и умрем быдлом и будем гореть в аду.
А если мы вернемся к нормальному состоянию людей, как это предписано Богом, тогда у нас и конфликтов не будет никаких, и будем мы жить мирно – и русские, и кавказцы.
Я приверженец идеи суверенной демократии, которую, кстати, не Сурков придумал. Он, скажем так, напомнил о ней.
Есть ли у нас демократия такого типа, как она есть, допустим, в США, или в Великобритании, или в Швеции, или во Франции? Нет, такого типа демократии у нас нет.
У нас есть вполне оригинально сформировавшаяся нашим трагическим опытом и 80-х, и 90-х годов своя демократия – с сильной государственной властью, с сильной бюрократией, с сильной местнической номенклатурой.
Демократия с политической системой, которая находится в ситуации трансформации, со вполне широким и достаточно мощным пространством высказываний и общественных дискуссий, которые, поверьте, гораздо более свободные, чем в Западной Германии, например, во Франции.
В России нет закона, по которому за историческое высказывание, которое, может быть, не попадает в концепцию государства, вас сажают в тюрьму. А в Германии и во Франции есть.
Если в Германии сказать в публичном пространстве: вы знаете, Мартин Хайдеггер и Эрнст Юнгер в своих статьях 1929–1932 годов, обращенных к профсоюзам, были правы, – то можно получить пять лет за это высказывание.
Свободы слова в России больше. В книжных магазинах в России вы можете найти книги, которые поддерживают генерала Власова и которые осуждают генерала Власова.
Вы не можете найти книги на схожие темы по недавнему прошлому в немецких или французских больших книжных магазинах – это какие-то закрытые, маргинальные магазины будут.
Говорят: а вот во Франции рядом с книгами продается кукла вуду президента Николя Саркози. Если кукла вуду, комиксы и другие смешные пародирующие вещи являются признаком свободы слова, то я выступаю за другую свободу слова в русской интерпретации.
Это – свобода высказывания, свобода поиска смысла и свобода доносить последствия этого поиска смысла до широкой аудитории.
