Уже по дороге Иван вдруг вспомнил о монахе, что в Абалаке сообщил ему о своем брате, занимающемся рудознатством.
— Не скажешь ли мне, где деревенька Кедровка находится? — спросил он Янгельды, особо не надеясь на положительный ответ. — Там еще мужик живет, Максимом звать… Мне бы его найти…
— Кедровка, говоришь? Знаю, однако. Не шибко далеко, но в стороне все одно будет.
— А Максима там не знаешь? По прозванию Слопцов.
— Нет, не знаю, — не задумываясь, ответил тот. — Что, заезжать будем?
— Да надо бы… — нерешительно подтвердил Зубарев. Деревня Кедровка стояла по низу большой пологой горы, и от нее, как пояснили Ивану, до самого тракта было рукой подать. Значит, Янгельды хитрил, набивая цену, чтоб побольше взять за перевозку мешков. Без особого труда нашли и дом Слопцовых, вся деревня насчитывала чуть больше десятка домов, но сам Максим оказался на рыбалке, пришлось ждать. Пожилая женщина, почти старуха, предложила Ивану зайти в избу, но он отказался и расположился на бревнах, сложенных у ограды. Дни стояли просто чудесные, а, проведя две недели в лесу, в поле, он настолько привык к походной жизни, что под крышу идти не хотелось. Тогда хозяйка, чуть побыв в избе, сама вышла к нему, неся в руке деревянную кружку с квасом. Башкирцы повели коней поить к реке, и Иван был один, не хотелось ни говорить, ни двигаться, а так сидеть и сидеть под теплыми солнечными лучиками, смотреть на огромную, поросшую вековым лесом гору и ни о чем не думать.
— Рудознатцы, поди, али старатели? — спросила женщина, протягивая ему кружку. Ей, наоборот, хотелось с кем–то поговорить, поделиться, потому, наверное, и вышла к Ивану.
— Благодарствую, — ответил он, принимая кружку, — из Тобольска сам буду, а тут по указанию губернатора нашего…
— Из Тобольска? Из самого Тобольска?! — даже не дала ему договорить женщина, всплеснув руками. — У меня ж там сынок, Алешенька, в монастыре уже пятый годок. Не знаете, случаем?
— Он меня к вам и направил: с Максимом перетолковать.
— Да чего же ты, мил человек, молчишь столь времени? Почему не сказал сразу? Ох, дела какие деются на свете–то, — запричитала она, и глаза ее быстро увлажнились, и она утерла их концами платка, точь–в–точь как это делала мать Ивана. — Как же там Алешенька хоть живет наш? Каждый годок собираюсь к нему, собираюсь, да дела не пущают. Максимка–то все невесту себе найти не может, а где ее найдешь тут, коль на десять мужиков одна девка приходится, старатели все больше живут у нас, бессемейные, а я по дому и хлопочу за хозяйку, — быстро–быстро обсказывала она Ивану о своих делах. Ой, — спохватилась, наконец, — заговорила тебя, мил человек, совсем. Скажи мне, Христа ради, про Алешеньку. Здоров ли он?
