А на другой день, ближе к обеду, во двор к Зубаревым потянулись мужики из купцов и мещан, у которых Василий Павлович некогда занимал деньги. У кого–то были на руках при себе его расписки, но многие давали взаймы под честное слово. Иван с тестем принимали их на крыльце, не приглашая в дом, ссылаясь на то, что больна мать, старались побыстрее выпроводить, просили заходить попозже, когда управятся с делами.
— Я почти тыщу рублей по распискам насчитал, — сокрушенно сообщил, пожевав сухими губами, Андрей Андреевич Карамышев, когда они остались одни.
— Где же я столько денег найду? — развел руками Иван. — Если даже и дом, и лавку, и все товары продать, вряд ли столько наберется. Разве что деревеньку заодно заложить?
— Про нее и забудь! — сердито сверкнул глазами Карамышев. — Она на мне записана, и продать ее тебе ни за что не дам!
— Никак про уговор с отцом уже и забыли? — спросил Иван.
— А какой уговор? — недоуменно развел руками Карамышев. — Может, ты, зятек, чего забыл?
— Да вы… да ты… — задохнулся Иван, — сговорились, что ли, все супротив меня? Не бывать по–вашему, все одно, как лето придет, на рудники поеду.
Через два дня Иван Васильевич Зубарев добился приема у губернатора Сухарева и выложил перед ним выхлопотанную в Сенате бумагу, с разрешением на поиск руды в башкирских землях.
— Чего от меня–то хочешь? — недовольно спросил Сухарев, — зимой собрался ехать? Поезжай, держать не стану. Только мне уже донесли про долги отца твоего, смотри, коль не разочтешься со всеми, за долги в острог упеку и не погляжу, что у тебя сенатская бумага на руках.
— Да не о том речь, ваше высокопревосходительство, разберусь с должниками. Все продам, кафтан с себя сниму, разочтусь. Мне бы сейчас человека найти, который в рудном деле чего понимал.
— Так ты и впрямь руду нашел или только дым в глаза пускаешь?
— Стал бы я попусту в Москву ездить да этакие деньжища тратить, коль серебра не нашел бы. Есть оно, серебро, мастер нужен, плавку сделать.
— Есть, говоришь, — чуть смягчился губернатор, — а мой в том какой интерес?
— А бумага из Сената? — удивленно воззрился на него Зубарев.
— В той бумаге про меня ничего не написано, — Сухарев еще раз взял и поднес близко к глазам уже изрядно засаленную, согнутую во многих местах грамоту, и, пошевелив губами, прочел: "Дается Ивану Васильеву, сыну Зубареву на поиск руд в землях башкирских". — Видишь, про тебя писано, а про меня и слова не сказано.
— Как руду найду, могу и вас, высокопревосходительство, в компаньоны вписать. Только сделайте милость, укажите человека, который сведущ был бы в литейном деле, да в рудознатстве понятие имел.
