Обиженная Марфа Егоровна отправилась в плохом расположении духа домой, где накричала на мужа, что в государстве у них нет никакого порядка и происходит непонятно что.
А на другой день, к обеду, ей сообщили потрясающее известие: канцлер граф Алексей Петрович Бестужев-Рюмин отставлен от всех должностей и отправлен в ссылку навечно в свое собственное сельцо где-то за Можаем.
– Вот там пусть и пишет свои кляузы! – победным тоном заявила Марфа Егоровна, которая не любила Бестужева, как, впрочем, и всех, кто стоял у власти и имел влияние на императрицу.
А едва закончилась зима, пришло известие о скоропостижной кончине генерал-фельдмаршала Степана Федоровича Апраксина. Ходили слухи, что ему было объявлено о полном его оправдании и освобождении и он, не перенеся радостного известия, тут же умер на руках у доставившего приказ фельдъегеря. Марфа Егоровна, забыв о недавней размолвке с графиней, оделась во все черное, велела найти свежих цветов и поехала с соболезнованиями к Аграфене Леонтьевне.
В армии, находящейся в Прусском походе, узнали о том лишь к середине лета, когда она готовилась к очередному кровопролитному сражению при Цорндорфе.
1
Прибыв в Кенигсберг, Мирович далеко не сразу распрощался с Ушаковым. Тот не желал вылазить из саней, пока не найдет свою часть, и требовал везти его то в один, то в другой конец города. Наконец он вроде как встретил кого-то из своих сослуживцев и сухо попрощался с Василием:
– Ну, как сам обустроишься, найдешь меня. Может, в картишки перебросимся. Ты не разучился туза от валета отличать?
– Зайду, – пообещал Василий и незаметно подтолкнул Сашку, чтобы тот трогался.
Им самим тоже изрядно пришлось покуролесить, пока отыскали батальон, которым командовал майор Княжнин. И стоило ему только ступить из саней на землю, как сзади раздался зычный майорский голос:
– И где тебя черти носят? Я уж хотел тебя в убиенные записывать, а ты живой оказался… По какой причине столько отсутствовал? Бумаги есть какие на этот счет? – заговорщицки спросил он. И Мирович понял, Княжнин уже провел его по нужным реестрам, боясь показать отсутствие в его батальоне офицеров без видимой на то причины. И если бы у него даже не было с собой тех бумаг, что через преображенца вручил ему Кураев, все одно: майор пожурил бы, излил злобу, но дальше этого не пошел. А может, просто ждал богатого барыша от подчиненного…
– Все в точности имеется, – с этими словами Василий вытащил бумаги, из которых следовало, что он пребывал в ведении Иностранной коллегии по делам приватным.
