Сквозь бурю | страница 43

— Зря ты бросил насбай, — устало проговорил Тагай, вытаскивая табакерку, — угощайся. Полезен для хорошего настроения.

— Не полезен, а вреден. У меня и без табака хорошее настроение! — засмеялся Айдос. — Видишь, какой богатый улов… А помнишь, Тагай, несколько лет назад пришел человек от хивинского хана и приказал всем аулом выйти в море рыбачить. А что получилось? Мы поймали тогда лишь несколько сазанов. Остальное — жерехи и всякая мелочь. А сегодня? Какова рыба? Гляди, в лодке полно сазанов. Жирные! А икра в них какая! Рад я сегодня, Тагай, очень рад…

— И я радуюсь удаче, Айдос! Жалею, что не могу поехать с тобой, помочь тебе. Дома ведь ничего не знают. Завтра-послезавтра ждут моего возвращения. Не вернусь вовремя — жена и дети напугаются. Бекзаде подумает, не случилось ли чего-нибудь со мной в море.

— Ты даешь и свою лодку, Тагай, и улов. Это ли не помощь!..

— Да, конечно, но хотелось бы…

— Ну, друг, пора собираться. — Айдос направился к лодке, но, пройдя несколько шагов, обернулся и долгим взглядом посмотрел на Тагая.

— Ты что-то хочешь сказать? — спросил тот.

— Да… — нерешительно ответил Айдос. — Хочу просить тебя… Мало ли что может случиться. Дорога дальняя, в море всякое бывает. И старость, как черт, сидит на шее, и силы не те… — Айдос помолчал, глядя на песок. Потом поднял голову и заговорил снова: — Хочу просить тебя: в четверг сходи на могилу Генджибая и прочитай над ним молитву за меня. Скажешь, что я отправился в дальний путь, повез голодающим детям рыбу… Понимаешь, уже сколько лет прошло с тех пор, а я никак не могу избавиться от чувства вины перед своим маленьким сыном… Не уберег его. Пусть он простит меня… — На глаза Айдоса навернулись слезы. Он отвернулся, пытаясь их скрыть.

Тагай понял состояние друга и на мгновение отвернулся.

Помолчав, Айдос продолжал:

— Надеюсь, в дороге ничего не случится, и я благополучно доберусь со своим грузом до Муйнака. Хорошо бы увидеть там Ленина, защитника всех бедных!

— Повтори, Айдос, как имя этого человека?

— Ле-нин, запомни хорошенько.

Тагай несколько раз повторил.

— Вот и хорошо, — сказал Айдос, — теперь и ты знаешь, кто хочет навсегда избавить нас от ишанов и баев.

— Да, знаю, — отозвался Тагай. — Радуюсь, что ты едешь на помощь детям; если не свой брат бедняк, то кто же протянет им руку помощи… От таких, как Жалий, ждать нечего!

— Ненавижу этого святошу! — с гневом проговорил Айдос. — Помнишь, как «помог» мне его отец в голодный год? Он пришел ко мне и сказал, что ему приснился вещий сон: будто явились к нему святые духи и велели принести в жертву аллаха мою единственную корову, и тогда весь аул избавится от голода. Как ни горестно было, а пришлось зарезать кормилицу семьи. Но, несмотря на принесенную жертву, аллах не помог людям. Голод продолжал губить и старых и малых. У Нурбике пропало молоко. Нечем было поддержать ее и ребенка. Весной он скончался, а ишан продолжал богатеть и жиреть, почти все мясо коровы забрал себе… Могу ли я без горечи и гнева вспомнить об этом?